Дорога через безмолвие - [21]

Что касается взаимоотношений между членами экспедиции, то они обострялись день ото дня. У Берка произошла яростная стычка с Ленделсом из-за верблюдов. Руководитель экспедиции уже не раз громко высказывал недовольство тем, что за животными плохо смотрят — они постоянно разбегались, дрались, становились неуправляемыми. Наконец Берк решил, что всему виной ежедневная доза рома, призванная, по утверждению Ленделса, уберечь верблюдов от цинги. Берк велел прекратить спаивание животных.

Ленделс, считавший, что верблюды находятся в его полном ведении, заявил, что не потерпит вмешательства. Он стал расхаживать по лагерю, твердя, что Берк всегда был никчемным руководителем, а сейчас просто спятил — настолько, что с ним опасно находиться в одной палатке. Экспедицию, которую ведет сумасшедший, непременно ждет гибель, повторял он всем и каждому. «Неоднократно, — позднее писал Ленделс Комитету, — у меня возникали серьезные основания усомниться во вменяемости г-на Берка. Впадая в гнев, он не отдает отчета в своих деяниях. Видя, что он постоянно носит заряженное оружие, я опасался, что он воспользуется им в очередном приступе ярости».

Некоторые члены экспедиции, в частности хирург Беклер, склонялись на сторону Ленделса; другие, и среди них молодой Уиллс, безоговорочно поддерживали Берка. До сих пор Уиллс, оставаясь важной фигурой похода, держался, как правило, в стороне, особенно в конфликтных ситуациях. Ему вообще претили распри и «всяческая суета», он даже отказался фотографироваться перед стартом в Мельбурне. Уиллс тихо и методично делал свое дело — наносил на карту маршрут, составлял аккуратным почерком отчеты, безропотно занимался со всеми погрузкой и разгрузкой и всегда подчинялся приказам Берка. Трезво оценивая ситуацию, он писал д-ру Нимейеру, что конфликт в лагере может обернуться тяжелыми последствиями; сам он, оставаясь в хороших отношениях с Ленделсом, ясно понимал, что тот плетет вокруг Берка интриги.

«Г-н Л., — пишет Уиллс, — пытается натравить всех друг на друга. Берку он наговаривает на нас, не останавливаясь перед клеветой, причем совершает это с такой настойчивостью, что г-н Берк говорил мне, что Ленделс просто ненавидит меня, хотя мне казалось, мы с ним друзья. Мне он жалуется на г-на Берка и не скрывает ненависти к Беккеру и доктору, зато с ними он — сама любезность. В итоге нет такого человека, о ком он не говорил бы гадостей. Л. не раз подстрекал м-ра Берка прогнать нас».

Впоследствии возникло предположение, что Ленделс намеренно затеял склоку с Берком, испугавшись идти дальше; некоторые даже считали, что он с самого начала решил оставить экспедицию, едва она покинет обжитые районы, и ждал лишь удобного случая. Скорее всего, в этом нет ни доли правды. Ленделс был по натуре человеком мрачным и подозрительным — из тех, кого называют «брюзгой»; ему вечно казалось, что его обманывают или выставляют дураком. Это часто вызывало истерическую реакцию, но не может служить основанием для обвинений в трусости или желании подвести экспедицию. Вспомним, как блестяще справился он с доставкой верблюдов в Австралию, и, по свидетельству Людвига Беккера, трудился на совесть весь путь от Мельбурна.

По всей видимости, к этому сроку экспедиция распалась на два лагеря: одним, как Уиллсу, нравилась решительность Берка, другие считали его действия скоропалительными и непродуманными. В первую группу входили главным образом молодые люди, которым импонировал Берк и которые охотно прощали ему взбалмошный характер. Зато Ленделс и люди постарше не считали возможным потакать Берку. Им не нравилось, когда с ними обращались как со школьниками или новобранцами; они не желали мириться со вспыльчивостью руководителя, который мог быть мил и любезен, а в следующую секунду вдруг разразиться бранью. Для них ирландское донкихотство Берка представлялось проявлением высокомерия и неуравновешенности. Так, хирург Беклер, воспитанный в традициях немецкого порядка, весьма тревожился за судьбу экспедиции, которой предстояло оказаться в полном отрыве от цивилизации под началом столь неуравновешенного руководителя.

Впрочем, будучи, как и Людвиг Беккер, человеком мягким и податливым, он никогда бы по собственной воле не решился на откровенное непослушание. Немалую роль играло и то обстоятельство, что оба были немцами и составляли в группе явное меньшинство. Ленделс же считал, что он ни в чем не уступает Берку; современники описывают его как человека крепкого сложения с упрямым, хмурым взглядом; когда Берк повышал на него голос, он тут же огрызался.

Скандалы следовали один за другим, и было ясно, что долго так продолжаться не может. Развязка наступила в Кинчеге — далеком овцеводческом селении на Дарлинге, милях в шести от Менинди. Каким-то непонятным образом стригали овец с фермы то ли купили у Ленделса, то ли просто стащили солидную часть «верблюжьего» рома. Последовал пьяный дебош, в котором приняли участие и кое-кто из экспедиционных помощников. Берк решил, что с него хватит: уцелевший запас рома приказано было оставить на месте, отныне ни одному участнику похода не дозволялось иметь при себе ни капли спиртного.