Дон Жуан - [53]

То бог, то арлекин, то Марс, то Мом,

Он гением блистал в бою любом.

56

И вот, пока фельдмаршал занимался

Солдат ученьем, как простой капрал,

Разъезд казачий по полю слонялся

И путников усталых повстречал.

Один из них по-русски изъяснялся;

Конечно, слов запас был очень мал,

Но жестами он объяснил резонными,

Что дрался под российскими знаменами.

57

И посему просил казаков он,

Чтоб их немедля в штаб препроводили:

Полутурецкий вид их был смешон,

Шальвары мусульманские не скрыли

Их сути христианской, и фасон

Одежд не повредил им (а сгубили

Мы множество порядочных людей,

Не отличив обличья от идей).

58

Суворов, сняв мундир, в одной рубашке,

Тренировал калмыков батальон,

Ругался, если кто-нибудь, бедняжка,

Неповоротлив был иль утомлен.

Искусство убивать штыком и шашкой

Преподавал он ловко; верил он,

Что человечье тело, без сомнения,

Лишь матерьял, пригодный для сражения!

59

Фельдмаршал пленных сразу увидал,

Окинул зорким взглядом: «Подойдите!»

Нахмурил брови, всматриваться стал:

«Откуда?» — «Из Стамбула мы — простите,

Константинополя…» — «Я так и знал…

А кто вы?» — «Поглядите и судите!»

Была беседа очень коротка

Знал отвечавший вкусы старика.

60

«Как звать?» — «Я — Джонсон, он — Жуан».

«А те-то?»

«Две женщины, а третий — ни мужчина,

Ни женщина…» — «Постой, тебя я где — то

Уже встречал… Какая бы причина?..

Ты — Джонсон? Знаю, знаю имя это!

Ты был, дружок, не помню только чина,

В пехотном Николаевском? Ведь был?»

«Так точно, ваш-сиятельство, служил!»

61

«При Видине ты дрался?» — «Да». — «В атаке

Ты отличился, помню, а потом?»

«Я ранен был!» — «Но ловок так не всякий,

Ты бросился отважно напролом.

А дальше?» — «Я очнулся в полном мраке

Уже турецким пленником — рабом».

«Ну, завтра отомстишь за униженье

Ведь это будет адское сраженье!..

62

Отлично. Где же хочешь ты служить?»

«Где вы сочтете нужным». — «Понимаю!

Конечно, ты захочешь туркам мстить

И будешь снова смел, я полагаю;

Еще смелее даже, может быть!

А этого юнца вот я не знаю!»

«Ручаюсь, генерал, он смел вдвойне.

Герой он и в любви и на войне!»

63

Жуан безмолвно низко поклонился

Он комплимент инстинктом угадал.

Меж тем Суворов снова оживился:

«Ты счастлив, Джонсон! Полк-то твой попал

В колонну первых! Долго я молился

И всем святым сегодня клятву дал

Сровнять с землею стены Измаила

И плугом распахать его могилу!

64

Ну, в добрый час, ребята!» Тут опять

Фельдмаршал к батальону поспешил

Подшучивать, браниться, муштровать,

Чтоб разогреть геройский дух и пыл.

Он даже, проповеднику под стать,

Сказал, что бог их сам благословил:

Императрица-де Екатерина

На нехристей ведет свои дружины!

65

Наш Джонсон, из беседы убедясь,

Что он попал, пожалуй, в фавориты,

К фельдмаршалу вторично обратясь,

Сказал: «Мне лестно даже быть убитым

В таком бою. Мы оба, не страшась,

Пойдем на этот приступ знаменитый,

Но мы бы вас хотели попросить

Нам полк и номер роты сообщить!»

66

«Да, верно. Я забыл. Сейчас устрою

Ты в прежний полк, понятно, поступай.

Катсков! Сведи-ка этого героя

В пехотный Николаевский. Ступай!

Красавчика-юнца оставь со мною;

Я присмотрюсь к нему. Пока прощай.

Ах да, еще ведь женщины; ну, эти

Пускай пока побудут в лазарете…»

67

Но тут то вдруг, не знаю почему,

Красавицы — хоть их и воспитали

В гареме быть покорными всему,

Чего бы только требовать ни стали,

По случаю особому сему

Заволновались и затрепетали,

Слезами загорелись очи их,

И, как наседки крыльями своих

68

Цыплят, они горячими руками

Мужчин за шеи стали обвивать.

Герои, как мы убедились с вами,

Отважно собирались воевать.

О, глупый мир, обманутый словами!

О, гордый лавр! Не стоит обрывать

Твой лист бессмертный ради рек кровавых

И горьких слез, текущих в море славы.

69

Суворов видел слез и крови много

И к ремеслу ужасному привык,

Но женщин бестолковая тревога

В нем отозвалась жалостью на миг.

Он посмотрел на них не слишком строго

(Ведь жалостлив бывает и мясник).

Страданье слабых трогает героя,

А что герой Суворов — я не скрою!

70

Он грубовато — ласково сказал:

«Какого черта, Джонсон, друг любезный,

Вы притащили женщин? Кто их звал?

Они в военном деле бесполезны!

Отправим их в обоз — не то скандал;

Закон войны, вы знаете, железный!

Пожалуй, я их сразу отошлю:

Я рекрутов женатых не люблю!»

71

Британец отвечал его сиятельству:

«Они не жены никому из нас.

Мы слишком уважаем обстоятельства,

Чтобы возиться с женами сейчас.

Солдатской службы лучшее ручательство

Отсутствие семьи и меткий глаз

Не только жены — даже и невесты

Средь боевых товарищей не к месту.

72

Турчанки эти пожалели нас

И помогли нам убежать из плена,

Делили с нами трудности подчас

Стоически: коль молвить откровенно,

Я видел это все уже не раз,

А им, бедняжкам, тяжко несомненно;

И я за нашу службу, генерал,

Прошу, чтоб их никто не обижал!»

73

Но женщины с тревогою понятной

Глядели на защитников своих,

Страшила их игра судьбы превратной,

Притом еще пугал их и старик

Шумливый, юркий, странно неопрятный,

Не то смешон, не то как будто дик,

Внушал он окружавшим столько страха,

Как ни один султан сынам аллаха!

74

Султан для них был полубожеством;

Он был роскошный, яркий, как картина,

Величие все подтверждало в нем,

Осанкой он напоминал павлина,

Сверкающего царственным хвостом;

Но непонятна им была причина

Того, что и всесилен и велик