Доминум - [153]

Поллукса бросили в самый центр площади, грязного, залитого кровью, в ссадинах и ранах. Зербраг вышел вперед, в широкий круг, к своему подчиненному. Он принес с собой победу и правду, никто и не думал с ним пререкаться. Каждой душе было омерзительно даже помыслить о том, что сотворил Поллукс, ранее уважаемый своими братьями по оружию, сильный и талантливый воин, представитель одного из древнейших генумов.

Но теперь он отрешенно стоял на коленях, покорно склонив голову, пока Зербраг под недовольные вопли толпы вещал, что сохранит жизнь предателя Света. Вместо этого, по праву власти, которую имел командир над своим личным солдатом, он мог выбрать наказание самостоятельно. И приговор был вынесен – гало-пленение.

Альдебаран ужаснулся. Он стоял совсем неподалеку, среди Белзирака. Звезды с отвращением и неверием смотрели на родную кровь, отказываясь принимать случившееся. Но не Арктур. Тот растерянно застыл и глядел вперед, словно ничего не видя и не слыша.

– Отец! – в панике воскликнул Альдебаран. – Скажи свое слово! Его отправят на справедливый суд, если вступится генум!

Арктур вздрогнул. Его взгляд сфокусировался на Поллуксе под шум ревущей толпы. Затем эквилибрум покривил губы и закрыл глаза.

– Он получит то, что заслуживает предатель.

Сердце Альдебарана ухнуло вниз. Похолодев, он вымолвил:

– Но он твой сын…

– У меня только один сын, – жестко отрезал Арктур. – Второй мертв для всего нашего генума.

Тем временем Зербраг уже положил ладонь на лицо Поллукса. В ней вспыхнуло раскаленное алое пламя…

Прошло немало времени, прежде чем все утихло и Альдебаран смог выпросить встречу с Поллуксом. Его содержали в темнице до востребования Зербрага. Что можно было сказать в тот момент? Альдебаран в отчаянии смотрел на сгорбленную спину брата через барьер, на его рыжие патлы, которые больше никогда не смогут перейти в красный спектр. А ведь Поллукс всегда был впереди других и развивал свои силы стремительно и беспощадно, в то время как сам Альдебаран едва достиг желтого спектра. Младший брат насмехался над всеми, выстреливал одним успешным заданием за другим. Кто бы мог подумать, что он докатится до такого?

Альдебаран не знал, что сказать, все слова казались нелепыми и застревали в горле. Но он переборол себя. Однако, едва он вымолвил первое слово, как плечо Поллукса дрогнуло.

– Заткни пасть, – зашипел тот хриплым от натуги голосом.

– Я же велел тебе убираться оттуда. Ты не должен был возвращаться в это место, я предупреждал, что скоро нагрянет Зербраг!

– А как я мог их бросить?! – яростно рявкнул Поллукс, еще немного поворачиваясь к брату. – Ты ничего не знаешь о том, каково это!

– Все могло пойти иначе. Мне искренне жаль, но я не мог поступить по-другому.

– Мог! Но Зербраг так загадил тебе душу, что ты никогда в жизни не поймешь, что волен делать в своей жизни все что угодно!

– И до чего довело тебя это осознание?

Поллукс сорвался и треснул кулаками по барьеру. Тот ударил Поллукса, и по рукам его потекла кровь. Но он не обратил на это внимания, с бешеной ненавистью глядя на брата. Альдебарану стало не по себе от вида Поллукса.

– Это ты сделал со мной, ты уничтожил меня, гребаный ублюдок. Теперь я навечно в подчинении у Зербрага, без эфира и генума. – Лицо Поллукса было обезображено, на нем не осталось ни одного гладкого места. На шее, запястьях и голенях сияли окружности-гало, а на лбу мерцала метка – перечеркнутый крестом круг. Гало-плененных обычно полностью лишали воли, чувств и даже голоса – они могли лишь наблюдать, не в силах издать и звука или пошевелиться, когда тело подчинялось приказам Доминума. Но Поллуксу Зербраг решил оставить некоторые права: возможность ощущать и отвечать, – хотя со стороны смотрелось это куда страшнее.

– Я выбрал свободу, – рычал Поллукс. – Я хотел жить своим умом, быть там, где хочу, а не где якобы обязан. Но ты неспособен этого понять. Ты готов предать родного брата. Как тебе похвалы за то, что ты заложил меня, а? Тебе вроде как должность обещают.

– Я не ради этого…

– Правильный и преданный Альдебаран, – с отвращением сплюнул Поллукс. – Мне смотреть на тебя тошно. Пускай падшим считают меня, но гнилая душа все равно в твоей груди. Она принадлежит Зербрагу больше, чем моя.

Альдебаран с трудом выдохнул:

– Я бы хотел, чтобы все случилось иначе.

– Катись в Обливион! Молись, чтобы я так и остался в рабстве у Зербрага, иначе я убью тебя за все, что ты у меня отнял!

Видение до сих пор преследовало Альдебарана в кошмарах. Как и Зербраг, вечно стоящий где-то за спиной. И вот теперь он смотрел своему бывшему командиру в его не совсем настоящие, но столь же суровые глаза.

– Я многое узнал в своих походах, – вещал тот, прищуриваясь. – И я не позволю Антаресу или Бетельгейзе уничтожить Свет. Но ты… Ты сделал выбор. И поплатишься за все свои ошибки.

Он сделал еще один уверенный шаг.

– Но я могу помочь. Спасти тебя, если ты поможешь мне в ответ. Я знаю, как обратить такую клятву и Обливион. Но ты должен…

Альдебаран быстрым движением выхватил рекрутский клинок и наотмашь перерезал глотку Второго паладина одним точным движением.

Глаза имаго потрясенно округлились, из раны вырвался свет. А затем все тело сжалось в единственную искру, погасшую у ног Альдебарана. Тот утомленно смотрел вниз, пока по библиотеке не разнесся насмешливый голос: