Доминум - [149]

Я поднялся и неспешно двинулся вдоль противоположной стены, подбредая к камину.

– Я редко вспоминал о том, кем на самом деле являюсь, – говорил Антарес. – Иногда наваждения приходили, но столь же быстро отступали. После твоего рождения они бывали все чаще. Я пришел в себя полностью, только когда в твоей душе проснулся звездный эфир, потому что случайно передал тебе часть своего, как и заведено в генумах. Помимо этого, ты стал внешне походить на эквилибрума. А когда подрос, то начал выказывать агрессию. Звезды поголовно рождаются воинами, потому я и не удивился.

Мне вспомнился давно вернувшийся образ: отец на полу своего кабинета, и голубая вспышка. «Что же я натворил…» – сказал он.

– Ты наложил манипуляции мне на душу, – догадался я. – Чтобы никто не увидел звездных признаков. Грей почувствовал это – он говорил о старой манипуляции. Но почему другие не видят между нами сходства? Оно же очевидное!

– Да, похоже, не только души эквилибрумов сильнее человеческих, но и гены. С восприятием тоже поработал я. Остальные видят твое сходство только с отцом, но не с Антаресом.

– И видение душ… Оно у меня от тебя. Ты тоже в них можешь заглядывать.

– Именно. Это дар нашего генума. Но без одобрения самой души я проникаю в нее лишь при ее или своих сильных эмоциях. Хотя у тебя все несколько иначе. Свойства эфира передаются по наследству. И именно из-за этого сходства ты смог войти в темницу. Мой эфир в твоей крови. А что до видения душ, то ты ведь не можешь это контролировать? В генумах способности у всех примерно одни, но вариации каждый раз иные. Должно быть, жить с подобным видением душ невероятно трудно.

– Я другой жизни и не знаю.

Антарес приблизился и теперь стоял всего в шаге. Какая-то часть меня хотела, чтобы отец оставался мертвым, а Верховный был только Верховным и отправился в Люксорус. Но вместо этого он стоял передо мной, желая оправдаться. Я столько всего слышал об Антаресе за эти дни, представлял его огромным всесильным богом, решительным и несгибаемым, но на деле… он оказался обычным человеком. К тому же сентиментальным.

– Когда ты принял решение уйти от нас? – наконец спросил я. – Это было до или после того, как ты условился с Луной и Меморой о своем плане? И в чем он вообще состоял? Все его части – бессмыслица!

– Это не было решением, это была необходимость, – вымолвил он. – Ты не помнишь, но дела с моей душой становились все хуже. Раскол так или иначе был неминуем, он бы сделал меня безумным монструмом. Я не мог контролировать свой эфир, и иногда он проявлялся вне моего желания. Когда все произошло, с Луной я был уже знаком. Я как-то случайно с ней столкнулся во время скитаний, с тех пор она иногда присматривала за мной. Затем и за тобой.

– Она успокаивала меня в этом самом лесу, – вспомнил я. – Кто-то гнался за мной.

– Дэлар, – кивнул Антарес. – Он вышел на тебя из-за меня. Почуял мой эфир. Я убил его. Он отправился по дальнейшему пути, насовсем. Мне пришлось переписать для тебя это воспоминание. Но именно тогда я осознал, что больше не могу рисковать вами.

Он превратил дэлара в ворону, которую я убил в детстве. Ложные воспоминания. На самом деле стрела была пущена в темного, но вреда ему не причинила. И суровый взгляд отца. «Мы не можем этого допустить». Сказано это было не о моем поступке, а о его почти расколотой душе.

– Раскол мог наступить в любой момент. Пришлось придумать план…

– Да уж, с ним ты постарался, нечего сказать.

– По-другому не умею, – виновато усмехнулся Антарес. – Мемора тогда была главной звездой в Соларуме. Она не сразу поверила мне, когда я сказал, кем являюсь. Но дальше повиновалась без всяких расспросов. Если бы в нее не вселился дэлар… Мы бы сейчас здесь с тобой не стояли. И Гортрас был бы запечатан навсегда.

– Что ты хотел сделать на самом деле?

– Мемора была связующим звеном. Она оказалась самой рассудительной из всех троих. Она изъяла мой разум, оставив оболочку в стазисе в этом доме, и спрятала часть души в Усыпальнице. Ей же было поручено забрать осколок у Поллукса. Она знала, что сказать, чтобы он доверился ей. Тогда Луне не пришлось бы доставать осколок обманным путем. Поллукс просто защищал его. А задача орнега была только одна: оберегать тебя, сделать протектором, обучить основам мира и привести сюда с двумя осколками, которые ей бы отдала Мемора. Привести тебя ко мне.

– Сделать протектором? – Я нахмурился. – Откуда ты знал, что я им стану?

– Ты не рожден протектором, как остальные.

– Ты отдал меня на службу умышленно?!

– Они – люди, принявшие звездный эфир, в которых особо ярко пылает Свет. Ты – человек, рожденный со звездным эфиром. Ты сильнее их, Максимус. Но мне пришлось тебя ослабить, чтобы в мое отсутствие ты не привлек чужого внимания.

– Получается, я все ранние годы был наполовину звездой?

– Да. Мне удавалось подавлять тебя без дробления души так долго, насколько это было возможным.

– Мой третий осколок… Ты его изъял, когда ушел. Поэтому я так плохо помнил детство.

Антарес кивнул и принялся рыться в темном комоде.

– Ты пережил его отсутствие лишь потому, что частично являешься эквилибрумом. Мы на такое способны. Я собрал в осколке почти все основы, вырабатывающие звездный эфир. Это сложно, но возможно. Всю жизнь без цельной души существовать опасно, потому вернуть осколок рано или поздно было необходимо. Я все бы отдал, лишь бы не допускать тебя в мир Света и Тьмы, но ты от рождения его часть. И этого не изменить. Ты наполовину приземленный, потому имеешь крохи Тьмы, которые и позволили тебе стать сплитом. Однако, изъяв один осколок, я смог сделать тебя человеком физически. И личность твоя надломилась. Стала скверной из-за травмы. Порой такое бывает у эквилибрумов, они ментально деградируют. Знаю, что после моего ухода ты серьезно болел. Так твое тело реагировало на почти полное отсутствие звездного эфира. Оно перестраивалось на человеческий лад. Предполагаю, это было очень больно. За это я тоже всей душой прошу прощения. Но хоть без третьего осколка ты и не привлекал внимания, над тобой висела угроза раскола. Потому мне и хотелось, чтобы ты обосновался среди протекторов. Принял все знания о мире Эквилибриса, чтобы вернуть часть себя.