Доминика из Долины оборотней - [137]

«Еда? Еда?» – раздалось у меня практически над ухом, заставив открыть глаза. Палатка была залита солнечным светом – наступило утро. Я с улыбкой повернула голову и встретилась глазами с уткой, топчущейся возле нашей постели. Её утята шныряли по палатке, с любопытством исследуя новое место и уже успев оставить на полу явные знаки своего здесь пребывания.

Оглядевшись, я поняла, что так и проспала всю ночь на груди Фрэнка. Сейчас он лежал, раскинувшись, одна его рука была заброшена за голову, вторая откинута в сторону, он спокойно сопел, не обращая внимания на незваных гостей и моё ёрзание.

Я осторожно сползла с него и встала, с радостью убедившись, что ноги теперь меня прекрасно держат. Взяв со столика оставшийся хлеб – мы не особо налегали на него, отдавая предпочтение мясным продуктам, – я показала его утке и вышла из палатки на поляну.

«Еда! Еда!» – послышалось у меня за спиной несколько голосов.

«Где? Где?» – один явно диссонировал с остальными, одновременно из палатки раздалось перепуганное кряканье, переходящее в писк.

– Миссис Клювдия, а ты, похоже, одного детёныша потеряла, – обратилась я к утке, которая уже отреагировала и тоже стала громко крякать, подзывая заблудившегося утёнка.

«Сюда! Сюда!» – раздалось у меня в голове. Из палатки вылетел потеряшка, со всех своих коротких ножек бегущий к нам.

«Еда?» – утка сразу же вернулась к более насущной проблеме, продолжая гипнотизировать куски хлеба у меня в руке.

– Еда, еда, – подтвердила я и стала крошить хлеб на траву.

«Еда! Еда! Еда!» – наперебой радовались утки.

Когда хлеб закончился, миссис Клювдия вновь перешла на вопросительную интонацию.

«Еда?»

– Нету больше еды, – я развела руками, показывая пустые ладони. – Ты ещё какие-нибудь слова знаешь?

«Еда нет, – констатировала утка и тут же потеряла ко мне интерес. – Плавать!»

Развернувшись, она потопала к берегу.

«Плавать! Плавать!» – наперебой вторили утята, следуя за ней.

– Ага, похоже, всё же знаешь, – удовлетворилась я «ответом» на свой вопрос.

«Плавать! Плавать!» – утки дотопали до воды и друг за другом поплыли в сторону камышей. В какой-то момент я перестала слышать миссис Клювдию, потом, по очереди, её утят. Итак, расстояние, на котором я могла слышать их мысли – около пятнадцати футов, плюс-минус. Это хорошо. Не хотела бы я слышать мысли всех окрестных животных – или всё же только птиц? – в радиусе нескольких миль, именно на таком расстоянии я могу теперь слышать ушами.

Интересно, а что я ещё теперь могу? Моё тело, похоже, уже вполне меня слушалось, нужно бы провести парочку экспериментов. Только таких, чтобы Фрэнка не разбудить, пусть выспится.

Подумав, я решила попрыгать. Чуть согнув ноги, я подпрыгнула, не прилагая особых усилий. Прежде я оторвалась бы от земли всего на несколько дюймов, теперь же подлетела футов на пять, не меньше! Ух ты! И я ведь даже не особо старалась! А если всё же постараться? Я присела, напряглась и изо всех сил оттолкнулась от земли.

Мне показалось, что я взлетела, как ракета, выше крон деревьев, а потом камнем рухнула вниз, но в какой-то момент замедлилась, и стала приземляться очень плавно, прекрасно видя каждую травинку и камушек под собой, и чётко зная, куда и как поставить ноги. Но когда я очень мягко, как мне показалось, приземлилась на поляну, земля заметно содрогнулась, а мои босые ступни ушли в землю почти по щиколотку. Плавающие по пруду утки кинулись врассыпную, забившись в кусты и камыши, словно от какой-то опасности. Сквозь откинутый полог палатки я увидела, как Фрэнк заворочался, нащупал мою подушку, обнял её и успокоился.

И что это сейчас было?! Я же медленно опустилась, почему же такое впечатление, словно на поляну рухнул метеорит? И кстати, как я сумела замедлить своё приземление? Мы ведь всего лишь становимся быстрее и сильнее, а вовсе не начинаем управлять гравитацией, она продолжает на нас действовать. И, судя по тому, как мои ноги промяли землю, пусть даже и довольно мягкую – приземление моё было отнюдь не как у бабочки.

И тут до меня дошло. Это не я замедлилась, это моё восприятие ускорилось. И произошло это бессознательно, я ничего для этого не сделала, а оно «включилось». Может быть от того, что падая вниз, я стала двигаться очень быстро? Наверное. В любом случае – это очень удобно. Но повторять свой прыжок я пока не стану – не хочу разбудить Фрэнка. Вот отоспится – тогда и побегаем, и попрыгаем вместе – нужно же мне осваиваться в моём новом теле. А пока можно попробовать что-то более тихое. Я села на землю, потом сорвала пучок травы – это оказалось так же легко, как прежде стряхнуть пушинки с одуванчика, – а потом поднесла её к глазам. Сначала я видела то же, что и всегда, но в какой-то момент, начав вглядываться в соцветие клевера, вдруг осознала, что вижу всё невероятно чётко и подробно, словно в микроскоп. Потрясающе! Значит, теперь у меня в глаза встроены и бинокль, и микроскоп сразу! И я могу пользоваться ими, «включая» по желанию!

А что ещё я не исследовала? Я огляделась, нашла небольшой камушек и запустила его через пруд. Прежде у меня иногда получалось перебросить через него камушек, но чаще он падал в воду. Теперь же он пулей перелетел пруд и улетел дальше, врезавшись в ствол одного из деревьев, при этом даже не начав менять траекторию. Круто! Интересно, если бы не дерево, как далеко я смогла бы его закинуть? Я огляделась – деревья были со всех сторон, даже брось я камень параллельно реке – всё равно он во что-нибудь врезался бы, поскольку Речка постоянно петляла и делала повороты. Может, выйти из рощи? Нет, я не стану оставлять Фрэнка одного, пока он спит, а значит – беззащитен, и да, я понимаю, что это совершенно нелогично, но так чувствую, а значит, никуда одна не пойду. Для подобных экспериментов ещё будет время.