Доминика из Долины оборотней - [135]

– Зачем нам столько тарелок? – удивилась я.

– Ты перебьёшь и переломаешь бо́льшую часть того, что здесь находится, пока приспособишься к своему новому телу. Не волнуйся, посуда самая дешёвая, никаких фамильных сервизов.

Выдвинув ногой один из стульев на середину палатки, Фрэнк усадил меня на него, а потом отошёл к другой стене палатки и взял из стопки большое полотенце и огромную футболку.

– Тебе нужно переодеться, – сказал он, подходя ко мне. – Я могу помочь тебе или, если ты стесняешься, позову кого-нибудь из женщин – теперь у меня есть с ними мобильная связь.

– Зачем кого-то утруждать, да ещё среди ночи? Я и сам справлюсь.

– Ну, сама, так сама, – усмехнулся Фрэнк, положил вещи на другой стул, который пододвинул ко мне, а сам отошёл к столу и стал что-то там делать, демонстративно повернувшись ко мне спиной.

А я принялась за дело. Сначала нужно вытащить из-под себя тот край футболки, на котором я сижу. А для этого нужно привстать со стула. Ладно, пусть ноги меня ещё толком не держат, но приподняться на полдюйма я смогу. Взявшись за подол футболки, я попыталась оторвать зад от сидения. Не получилось. Ладно, руки у меня вроде немного сильнее – могла же я обнимать Фрэнка. Я взялась одной рукой за спинку стула, опёрлась на неё – и раздавила дерево в щепки.

– Проблемы? – не оборачиваясь, поинтересовался Фрэнк.

– Никаких, – тут же ответила я.

– Это хорошо, – в его голосе ясно слышалась улыбка, но он продолжал стоять ко мне спиной, давая полную свободу действий.

Так, ладно, встать пока не получается. Может, просто вытянуть ткань из-под попы? Я аккуратно потянула подол, и он остался у меня в руках. ААААА! Да что же это такое?! Ладно, успокойся, Ники, ничего страшного. Ты сможешь.

Раз уж футболка всё равно была испорчена, я просто содрала её с себя. Ткань расползалась под пальцами, словно была не тканью, а мокрой папиросной бумагой. Избавившись практически от всей футболки – кроме того куска, на котором сидела, – я взяла полотенце и стала вытираться. Через пару движений у меня в руках оказались клочки полотенца! Да что же это такое?

Слезы готовы были брызнуть у меня из глаз, но я взяла себя в руки, ещё пару раз провела по своему телу тем, что только что было полотенцем, окончательно превращая его в лохмотья, и кинула то, что осталось, на пол, к ошмёткам футболки. Сойдёт. Теперь – одеться. Начать я решила с футболки, которой было предназначено сегодня стать моей пижамой, хотелось скорее прикрыться, ведь я осталась абсолютно голой.

Осторожно, помня про участь, постигшую моё предыдущее одеяние, я взяла её и стала аккуратно надевать через голову. В итоге моя голова просто прошла сквозь ткань, а часть подола вновь осталась у меня в руке. Не удержавшись, я всхлипнула от отчаяния, и это, видимо, послужило сигналом для Фрэнка. Потому что в следующую секунду я уже сидела на соседнем, сухом стуле, тщательно вытертая и одетая в целую футболку и трусики, а Фрэнк стоял позади меня, вытирая мои волосы. Им он посвятил больше времени, а всё остальное сделал так молниеносно, что я даже застесняться не успела.

– Как у тебя это получается?! – я от всей души недоумевала, поскольку на собственном опыте убедилась, насколько это сложно.

– Века тренировок, – откладывая полотенце и беря в руки расчёску, ответил он мне. – И ты научишься, поверь. А я тебе помогу.

– Я чувствую себя совершенно беспомощной, как младенец. Стоять не могу, одеться сама не могу, всё ломаю...

– В каком-то смысле ты и есть младенец. Для тебя, для твоего тела, началась новая жизнь, ты словно бы заново родилась. Так что теперь тебе опять, как в детстве, придётся учиться владеть своим новым телом. А пока – что ты предпочитаешь? Воду, морс или колу?

– Морс.

– Вот, держи. Начнём пока с металлической кружки, потом перейдём на фаянсовую посуду.

– Может, начать с пластиковой, одноразовой? – спросила я, аккуратно, словно хрустальный бокал, беря обеими руками кружку с морсом и поднося к губам. – Её хотя бы не жалко.

– Нет, пластиковая не подходит, ты её сейчас просто не удержишь, сомнёшь. Будем двигаться постепенно, от самого твёрдого к более хрупкому, – себе Фрэнк налил воду в стеклянный бокал и с удовольствием выпил её, потом налил ещё. Бедняга, сколько же он не пил?

Отставив бокал, Фрэнк перенёс меня вместе со стулом к столу, на котором уже были расставлены тарелки с разнообразной едой.

– Предлагаю начать с супа, пока он ещё тёплый. Вне термоса он быстро остынет, – Фрэнк протянул мне ложку, я взяла её и смяла в руке. Совершенно спокойно, он забрал её и протянул мне другую.

– Представь, что эта ложка не металлическая, а вырезана из бумаги.

Я осторожно взяла её, вспомнив, как в начальной школе мы делали посуду из папье-маше. Блюдце, чашечка и чайная ложечка выглядели почти как настоящие, но были неимоверно лёгкими, легче игрушечной посудки, бывшей у меня тогда. Представив, что держу в руке ту самую ложечку, я обнаружила, что могу держать её в руке, не ломая. Аккуратно зачерпнув суп, я поднесла ложку к губам, продолжая думать про папье-маше, и у меня всё получилось. Дождавшись, пока я сделала несколько вполне успешных глотков, Фрэнк выпрямил первую ложку, уселся напротив меня и тоже принялся есть суп. Он так и оставался в мокрых брюках и кроссовках, а так же, как я заметила, в обычных, черно-серых носках.