Домик в деревне - [3]

— Я повторяю вопрос. Чем ты занимаешься, любимый? — градус сарказма в ее тоне стал еще выше.

— Фигней, — вздохнул я. — Ну, что еще я должен? Вынести мусор? Вряд ли ты зовешь меня, чтоб я побыл с тобой.

Я почти угадал. Надо было съездить в супермаркет за покупками. А зачем уходила она — или, наоборот, оставалась дома, отсылая меня — я так и не узнал.

* * *

Перед супермаркетом было вавилонское столпотворение. Такого я еще не видел. Люди скапливались у стеклянных раздвижных дверей и затекали внутрь сплошным потоком.

Что за ажиотаж?

Ах, да. Вчера на шахтах объединения «ДДС» зарплату выдали.

Все-таки человек стадная скотина. Многие полки уже зияли пустотой, и я решил не отставать.

«Макароны „ракушки“ из мягких сортов пшеницы. Алтай. 5 кг. Не более 4 шт. в одни руки» — висело на видном месте у кассы объявление.

Вот те раз… Никогда такого не видел. С каких это пор магазины заинтересованы в том, что ограничивать покупателей? Странно… И кому нужна эта дрянь, которая разваривается и склеивается как клейстер?

Вопреки ожиданиям, народ разбирал ее на «ура». Как раз по четыре упаковки. А не которое, у которых было плохо с грамотностью, тащили на кассу и по восемь-десять, но там их ждало разочарование.

Люди нагружали полные тележки. И не фруктами и шампанским к Дню города. Окорочками, тушенкой, рыбными консервами, сгущенкой и макаронами.

Передо мной везли десятки килограмм груза не только старушки, помнившие пустые полки времен позднего СССР и взбесившиеся цены гайдаровской «шоковой терапии». Вполне нормальные люди моих лет словно с цепи сорвались.

Домой я вернулся на час позже. Чтоб не засорять память ее исходящими желчью СМСками, превентивно отключил телефон. Я старательно делал вид, что мне не больно, нося такую же маску пофигиста. На самом деле каждое ее дышащее ненавистью слово сильно убавляло у меня желание проснуться утром. Если бы не моя цель, я давно бы уже сломался. Но я понимал: кто если не я?

Она встретила меня в дверях, чего не делала давно.

— Где тебя носило? С ума сошел?

Эх, она видела бы она мои покупки.

Я никогда не говорил ей про свой «стабфонд», куда я уже год стабильно откладывал 20% доходов от фрилансерства. Теперь я спустил его за один день. Зато в нашей стайке во дворе лежало нескоропорта на целый год. Пока полежит, а там видно будет.

Весь вечер из головы у меня не шел один маленький факт. Еще в торговом центре, идя к выходу, я мимоходом взглянул на несколько отделов одежды.

«Скидки 50%!!» — ударила мне в глаза надпись.

И народ, в основном женщины, бодро разбирал на моих глазах тряпки, в которых даже мой взгляд узнавал «новинки» десятилетней давности.

Когда я случайно заглянул туда через пару дней, там сиротливо висело едва ли треть ассортимента — платья, сарафаны, и какие-то костюмы пижамного типа.

Когда я прошел мимо через неделю, целенаправленно, чтоб проверить мою теорию — отдел уже закрылся, остались только голые стены.

На следующей же неделе я решил подсуетиться о получении лицензии, пока государство не спохватилось, что армия вооруженных даже гладкоствольным оружием гражданских может строго спросить с него за все. Пока же получить ее было — раз плюнуть.

— И зачем учителю ружье? — спросил меня психиатр, прежде чем поставить свою подпись.

— Иногда слов недостаточно. Шутка, — я улыбнулся, — Белочек пострелять. Нервы успокаивает.

— Страшный вы человек, — усмехнулся он, но справку выдал.

Вот и все освидетельствование.

А вот если бы я рассказал ему правду — про конец света, разруху и горы трупов — не видать бы мне ее как своих ушей.

* * *

Сентябрь принес холодные дожди и нехорошие слухи. О том, что скоро половина шахтеров города будет безработными. Ну что ж, они обещают это уже третий год.

Она стояла и смотрела на разбивающиеся об стекло капли. Я хорошо знал это ее настроение. Не тоска, не обида, а страх. И я тут был не при чем.

— Не бойся ничего, — попытался сыграть я в психолога, — Все будет хорошо.

— Да иди ты, — она отстранилась. — От тебя мне защиты подавно не надо.

Она врала, я понял. Она переживала. Пусть не за себя, а за того маленького человечка, которого носила под сердцем.

В такие моменты так хотелось прижать ее к себе. Не как больного котенка, которого надо кормить из пипетки. И даже не как мать моего ребенка. Как любимую и желанную. Я никогда не искал женщину-дочку, хоть она и была моложе меня на три года.

Как она была прекрасна на фоне окна, темного неба, слабо рдеющего через пелену облаков заката. Да, я романтик, а вы не знали?

Хотелось броситься к ней и все забыть. Но нет. Ни за что. Надо уважать себя… Да и бесполезно.

— Ты куда? — равнодушно спросила она, видя, как я одеваюсь.

— Хочу избавиться от хлама.

— Давно пора. Проваливай. Хоть отдохну от тебя часок.

Надо было сделать сейчас, через пару месяцев эту будет действительно хлам. Я бы продал и компьютер, если б он не приносил мне бОльшую часть денег да почти всю информацию.

— Не бойся ты. Меня не уволят, — сказал я ей, уже стоя в дверях. — Я сам уйду.

Огромная сумка, лямка которой терла мне плечо, была наполнена дисками. Совсем недавно я стабильно покупал по два в месяц. Но время игр закончилось. Теперь мне не понадобится ни 3 Гб оперативки, ни мощная видеокарта, ни еще кое-что из нутра моего компа. Все это можно сбыть, пока оно еще кому-то нужно. Такой вот «downgrade».