Домик в Буа-Коломб - [30]
— Вона! Вона! Иди ко мне! Вместе нам будет теплее!
Ивонна и так уставала, а эти заунывные призывы просто доводили ее до белого каления, к тому же ей не нравилось изобретенное Пьером имя «Вона».
Пьер занимал лучшую комнату в доме, с туалетом и иногда ставил себе на ночь электрический обогреватель. Это было естественно, ведь он был хозяином дома, хотя это слово ему и не нравилось. Правда, дверь, ведущая в туалет из комнаты, была сломана, так что получалось, что туалет находится как бы прямо в спальне, и Пьеру казалось, что это смущает Галю, но порой он находил в этом даже что-то приятное. Но потом ему показалось, что Галя от этого становится не такая страстная, а она и так-то не была особенно страстная, только один раз, когда они с Пьером выпили вдвоем три бутылки красного вина, Пьер буквально втащил ее на второй этаж и повалил на кровать. Галя хихикала и не особенно сопротивлялась, а Пьер раздел ее, разделся сам и предался удовольствиям любви. Правда, он выпил и съел слишком много, поэтому у него была сильная отрыжка, и из его желудка вместе с газами поднималась в рот не успевшая перевариться пища, Гале не очень хотелось целоваться с ним, но Пьер, властно загнул ее голову так, что она испугалась, чтобы он не сломал ей шею, и впился в ее рот страстным поцелуем. Галя все время видела, как он ест сопли, поэтому целоваться с ним ей было не особенно приятно, и она старалась по возможности этого избегать. К тому же, профессорская бородка кололась, и Гале было больно, но она терпела, — одно сознание того, что Пьер — французский профессор неизменно наполняло ее неизъяснимым блаженством, и в этот миг она даже переживала оргазм.
Как только Галя приехала, и Пьер обнаружил, что она не такая страстная, как он ожидал, он предложил ей вставить внутриматочную спираль, потому что решил, что это оттого, что она боится забеременеть. Галя согласилась, и Пьер повез ее к своей знакомой жещине-гинекологу, которая жила в пригороде Парижа.
Когда они ехали обратно на машине, Пьер попросил у Гали руководство по применению спирали со схемой, где были нарисованы женские половые органы и тщательно с интересом все изучил, периодически задавая Гале вопросы. От того, что она целовалась с Пьером, у Гали началось какое-то заболевание десен, она заразилась этим от Пьера, у нее периодически были ужасные зубные боли, но зубной врач, знакомая Пьера, тоже из белых русских, заверила Галю, что это не заразное, хотя Галя ее об этом и не спрашивала. Ей прописали какое-то полоскание, и постепенно мучительные зубные боли прошли.
Сверху площадь перед Центром Помпиду походила на палубу корабля и в довершение сходства там была установлена пароходная труба, выкрашенная в голубой цвет. Маруся отчетливо помнила, как Пьер впервые привел ее сюда. Сперва они решили подняться на самый верх, а потом уже спуститься в библиотеку. Наверху находился ресторан, кафе, и можно было выйти на открытую площадку и полюбоваться видом Парижа. Вокруг было много иностранцев, слышалась немецкая, английская речь.
Маруся сразу заметила группу толстых русских женщин, одетых, несмотря на жару, в кожаные пиджаки, и вслух громко восхищавшихся красотами Парижа. Сверху было видно все, там, где была Сена — по словам Пьера, потому что самой Сены не было видно из-за домов — Маруся видела много устремленных вверх башенок, остроконечных, украшенных разными вырезными штучками, но она не могла понять, где же находится Нотр-Дам, зато Эйфелева башня была видна прекрасно, и Маруся подумала, что надо бы туда сходить, подняться на нее. Она сказала об этом Пьеру, который весь перекосился и ответил, что это очень дорого стоит, и вообще, все эти «истерические памятники» его не интересуют — он нарочно так говорил, чтобы было смешнее, он вообще любил переиначивать слова и часто отпускал каламбуры.
В свое время Пьер выпустил книгу стихов, которые написал в психбольнице. Книга называлась «Я — параноик». Стихи, в основном, состояли из игры слов, книгу никто не покупал, и издатель потом был вынужден за свой счет выкупать ее из магазинов, после чего полностью разорился. Пьер рассказывал об этом со смехом, повторяя свою любимую фразу: «Все это глюпости!»
Маруся с Пьером спустились на третий этаж в библиотеку. В библиотеке повсюду были установлены компьютеры и телевизоры. На стуле перед одним из телевизоров сидел бородатый старик, неподвижно уставившись на экран. Потом Маруся постоянно видела его здесь, — он перемещался от одного телевизора к другому и смотрел подряд все программы: из Англии, Германии, Испании и других стран. Ботинки у старика были подвязаны веревочками, и сам он был весь обтрепанный, от него сильно пахло мочой. Маруся с Пьером прошли в угол огромного зала, туда, где стояли стеллажи с русскими книгами. Возможно, от вида корешков русских книг, Марусе внезапно захотелось поговорить по-русски, она почувствовала, что уже давно не говорила по-русски, а все по-французски, и от этого у нее устали губы и даже язык.
Они снова спустились вниз. Пьер отправился в туалет, а Маруся ждала его в холле, где под самым потолком, рядом с портретом Жоржа Помпиду висело нечто огромное и странное, напоминавшее половинку гигантского яйца, выкрашенную в желтый и белый цвета. Тут к ней, на ходу застегивая штаны, подошел Пьер. Он ткнул пальцем наверх и спросил Марусю, что ей это напоминает.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Маруся Климова (Татьяна Кондратович) — писательница и переводчица, автор нашумевшихроманов «Голубая кровь», «Домик в Буа-Коломб», «Белокурые бестии», а также сборников «Морские рассказы», «Селин в России», «Парижские встречи». Широко известны ее переводы французских радикалов: Луи-Фердинанда Селина, Жана Жене, Пьера Гийота, Жоржа Батая, Моник Виттиг и др.«Моя история русской литературы» — книга, жанр которой с трудом поддается определению, так как подобных книг в России еще не было. Маруся Климова не просто перечитывает русскую классику, но заново переписывает ее историю.
«Все герои марусиных романов, а по преимуществу это жизнерадостные гомики, только и думают о том, у кого бы еще на халяву отсосать, кому бы полизать зад или вставить пистон, а также они не прочь облапошить любого зазевавшегося простака, пожрать за его счет и повеселиться, а вместо благодарности, как это обычно бывает у нормальных людей, они способны в любой момент своего благодетеля кинуть, подставить, опустить, а может быть, даже и замочить. Стоит героям Маруси кого-нибудь увидеть, первое, что им приходит в голову — это мысль: «Хоть разок с ним посношаюсь!».
…Во всех рассказах повествование ведется от мужского лица, что позволяет автору-женщине дистанциироваться от позиции рассказчика и делает «Морские рассказы» чем-то вроде современных «Повестей Белкина». Рассказы производят комический эффект, да и само ее название, отсылающее к одноименной книге Бориса Житкова, сразу же вызывает невольную улыбку, однако это вовсе не очередная постмодернистская пародия «Морские рассказы- 2». Борис Житков писал для детей о суровой жизни взрослых. О такой же «суровой жизни взрослых» писали, в сущности, и Пикуль и Конецкий.
Маруся Климова на протяжении многих лет остается одним из символов петербургской богемы. Ее произведения издаются крайне ограниченными тиражами, а имя устойчиво ассоциируется с такими яркими, но маргинальными явлениями современной российской культуры как «Митин журнал» и Новая Академия Тимура Новикова. Автор нескольких прозаических книг, она известна также как блестящая переводчица Луи-Фердинанда Селина, Жана Жене, Пьера Гийота, Моник Виттиг и других французских радикалов. В 2006 году Маруся была удостоена французского Ордена литературы и искусства.«Моя АНТИистория русской литературы» – книга, жанр которой с трудом поддается определению, так как подобных книг в России еще не было.
Маруся Климова – автор нескольких прозаических книг, которые до самого последнего времени издавались крайне ограниченными тиражами и закрепили за ней устойчивую репутацию маргиналки, ницшеанки и декадентки. Редактор контркультурного журнала «Дантес». Президент Российского Общества Друзей Л.-Ф. Селина. Широко известны ее переводы французских радикалов: Луи-Фердинанда Селина, Жана Жене, Моник Виттиг, Пьера Гийота и других. В 2006-м году Маруся Климова была удостоена французского Ордена литературы и искусства.«Моя теория литературы» по форме и по содержанию продолжает «Мою историю русской литературы», которая вызвала настоящую бурю в читательской среде.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.
Это седьмой номер журнала. Он содержит много новых произведений автора. Журнал «Испытание рассказом», где испытанию подвергаются и автор и читатель.