Домик с крокодилами - [7]

– Глеб Сазонов, – пожал я его руку, оказавшуюся на удивление твёрдой и сильной. – Педагог. Большой любитель пожрать.

– Побольше бы таких педагогов! – Он опять подмигнул мне и ушёл на кухню с достоинством короля.

Я огляделся. Кафе мне нравилось: во-первых, тут не гремел ни шансон, ни попса, во-вторых, не было накурено и не воняло спиртным. Тут пахло чистотой и уютом, чем может похвастаться не всякое придорожное заведение. Но главное отличие этого кафе состояло в том, что между столиками не бегали официанты, посетителей в зале обслуживал сам хозяин.

Через двадцать минут на моём столе дымились десять блюд, источая такой аромат, что я едва сдержал себя, чтобы не начать есть руками. Порции, надо сказать, оказались неслабыми, но я был так голоден, что через пятнадцать минут Сомов уносил от меня гору пустых тарелок.

– Нехило, – похвалил он, вернувшись. – Что-нибудь ещё? Есть баранья нога в фирменном сливочном соусе.

– Тащите, – не задумываясь, кивнул я. – Бараньей ноге в сливочном соусе мой организм скажет «ура!».

– И как это вам удаётся, столько есть и не толстеть? – удивился Сомов, снова похлопав себя по внушительному пузцу.

– Сам удивляюсь, – засмеялся я. – Наверное, педагогика очень энергозатратная… – Договорить я не успел.

В зал влетел разъярённый детина с синей татуированной шеей и злыми глазами. По тому, как он сжимал кулак, я понял, что в руке у него кастет, и детина намерен пустить его в ход.

– Чья расписная кибитка преградила нам выезд? – заорал он и с излишней свирепостью обвёл зал выпученными глазами. – Чья дохлая волжара раскорячилась поперёк дороги, суки?!

– Ну, моя, – не очень охотно признался я. – Только чего глотку-то драть? Сказал вежливо, я отъехал. А теперь мне что-то и отъезжать-то не очень охота. – Я зевнул и погладил себя по животу, заимствовав этот красноречивый жест у хозяина кафе.

– Что?! – нервно подпрыгнул парень с синей шеей. – Что ты сказал, падла?!

– Я сказал, – нарочито медленно выговорил я, – что отъеду только после того, как съем – какую там ногу? – поднял я глаза на Сомова.

– Баранью, в сливочном соусе, – вежливо напомнил Аркадий, и, наклонившись, обеспокоенно прошептал мне на ухо: – Не советую связываться с этим отродьем. Их шесть человек на двух «Саабах»! Местные бандюки… Рынки автозапчастей держат, рэкет, шантаж, убийства и похищения людей с целью получения выкупа…

– Я не отъеду, пока не съем баранью ногу в сливочном соусе, – с улыбкой повторил я.

– Вс-стать, п-падла!!! – заикаясь от ярости, заорал местный держатель авторынков и похититель людей. – Вс-стать, я с-сказал!!!

– Плакал мой интерьер, – вздохнув, Аркадий закатал рукава.

– Сколько, говоришь, их человек? – уточнил я.

– Шесть.

– Эх, не хотел сегодня заниматься педагогикой, но придётся… – Я встал и расправил плечи, показав почти два метра своего роста. – Слышь, ты, синяя шейка, выйди отсюда, – по-хорошему попросил я. – А то придётся поучить тебя и твоих дружков вежливости.

Он скакнул на меня с дилетантским, корявым замахом, но я легко перехватил его руку, заломил назад, тюкнул по темечку кулаком – легонько, так, для острастки, – и выкрутил из обмякших пальцев кастет. После этих нехитрых оздоровительных процедур я вывел парня на улицу.

Эх, какое тут было раздолье!

Не шесть, а целых семь пацанов самой неблагополучной наружности, окружили меня. Я был выше этой команды на две головы, и раза в три шире каждого из них, но они на что-то рассчитывали. Швырнув на них обездвиженного товарища, я с удовольствием приступил к делу…

Первых двух я уложил ударами в печень. Они не успели даже удивиться своей нерасторопности и неумению держать удар. Третий достал меня ногой в челюсть, но я поймал его за ремень, раскрутил и отправил в свободный полёт по шоссе, где немедленно послышался визг тормозов и маты водителей.

Остальные четверо прилипли ко мне как панировка к сырой котлете и, надо сказать, это оказалось неприятно, потому что парни сильно били меня по голове и другим жизненно важным органам. Уж как я только не пытался их сбросить! Разбегался и бросался на землю, брыкался, проводил бесполезные хуки и апперкоты, даже нырнул в мангал с тлеющими углями. Но эти сволочи не отлипали. Численное преимущество – страшная вещь, но во мне бродили качественные калории съеденных мясных блюд, и сил ещё было достаточно, и желания, и дури, и отчаяния, и боли за свою погибающую любовь и неустроенную семейную жизнь…

Парочку пацанов я всё-таки уложил между пластиковыми столиками отдохнуть, прижав стульями, а рухнувшие тенты прикрыли их тела безразмерными саванами с рекламой «Колы». Но тут ожили первые кадры – тот, у которого шея выглядела немытой из-за тату, и тот, который на шоссе наделал переполох и пробки. Первый подбежал с намерением нацепить меня на шампур, второй с желанием попасть в меня из «травматики». Несколько шальных резиновых пуль прошли мимо, а потом и вовсе закончились.

Вот тут мне пришлось туго.

Столы и стулья летали, тенты падали и трещали, мангалы с красными углями и недожаренными шашлыками порхали в воздухе, валясь под колёса проезжающих мимо автомобилей.

Веселье набирало обороты, но силы подходили к концу. Посетители разбежались как пугливые зайцы, машины спешили покинуть побоище, а чистоплотные парни-шашлычники попрятались в кустах.