Домик на краю земли - [10]

Стаи лисьих воробьев кормились повсюду. Мне доводилось вспугивать скопления саванных воробьев и семейства белошеих зонотрихий; отдельные белоголовые воробьи наблюдали за мной, укрывшись в кустарнике. Это было почти безмолвное столпотворение. Я слышал слабые «ципс» и «чипс», выражавшие тревогу, по мере того как проходил мимо, и ничего более. Спаривание завершилось, и казалось, что птицы были всецело заняты собственными персонами. Двадцать четвертого и двадцать пятого было дождливо и ветрено, а двадцать седьмого я увидел первых певчих птиц.

Погода прояснилась, я встал рано и принялся готовить завтрак. У меня выработалась привычка усаживаться лицом к океану, и поэтому, повозившись над столом, я увидел перед окном небольшую птицу необычного вида, суетившуюся в траве в поисках пищи. Сначала мне не удавалось как следует рассмотреть ее, так как она то и дело скрывалась в траве, словно в чаще. Однако вскоре она появилась вновь, проталкиваясь сквозь стебли, и я стал наблюдать за ней, оставаясь незамеченным. Этим певчим пионером оказалась канадская славка. Она была почти стальной окраски, пепельно-серой со спины и желтой снизу, с широкой полосой между брюшком и горлом. Славка выглядела очаровательным живчиком. Пичужка поскакивала по светлому песку, поклевывала семена, пробираясь сквозь заросли буроватых корешков, пестрея в утреннем свете. Морской ветерок колыхал макушки пожухлых трав над ее головой. Вскоре птица завернула за угол дома, продолжая поиски корма, и, когда после завтрака я вышел на воздух, ее уже не было.

Затем в течение недели налетели черно-белые и каштановобокие славки и славки Вильсона (по-видимому, самки). Эти одиночки держались особняком и, путешествуя по дюнам, поклевывали опавшие семена. В октябре в течение суток я видел пять миртовых славок, пара которых задержалась на недельку по соседству с дюной, где стоял «Полубак». Затем появились юнко и совершили налет голубиные ястребы. Юнко, как и славки, добывали пропитание на дюнах, а ястребы охотились на них примерно за час до наступления сумерек.

Однажды утром я отправился на прогулку, чтобы понаблюдать за птицами. Маяк Нозет все еще посылал вспышки в глубины тусклого, холодного мира, перегруженного облаками. И туг я заметил голубиного ястреба, вылетевшего из лощины. Он цепко держал в когтях несчастного юнко. Пролетев сквозь проем в дюне, ястреб перенес свою жертву на пляж, отыскал укромный уголок под крутым склоном, некоторое время настороженно осматривался по сторонам, а затем, сгорбившись, принялся за еду.

Я замечал и других представителей мигрирующих сухопутных птиц, однако не стану останавливаться на их описании, так как перечисление и классификация кажутся мне менее интересным делом, чем сам факт их прибытия со стороны моря.

Внешняя часть локтя Кейп-Кода, как я уже объяснил, отстоит на тридцать миль от материка, однако среди мелких сухопутных птиц находятся такие, которые улетают с полуострова в южном направлении так же безбоязненно, как это делают арктические гуси. Этим облачным утром, сидя за письменным столом и вслушиваясь в грохот прибоя, я пытаюсь вспомнить славку Вильсона, самку, виденную мной две недели назад, и размышляю о тех местах на земле, откуда она пустилась в путь к прежде неведомому океану, оставив свою родину далеко позади. Какой дерзкий поступок! Разве не ощущается в нем верность древности и неизменное мужество? Какой бесстрашный вызов смерти и обстоятельствам! Земное крыло и враждебное море; земля, оставшаяся позади, а впереди — неизвестность, далекая цель путешествия, необходимость стремления к ней, и все вместе заключено в невесомой, почти воздушной плоти!

Кто может сказать, какими маршрутами эти обитатели земли добираются до Кейп-Кода? Как мне представляется, некоторые виды пересекают залив Массачусетс со стартовых площадок, по-видимому расположенных где-то севернее Бостона (мыс Анны или Ипсвич); другие прилетают с южного берега из какой-нибудь точки, нависающей с севера над заливом Кейп-Код, либо напрямик с берегов штата Мэн. Лесистый архипелаг Мэн известен своими славками. Возможно, некоторые виды, о которых я говорил, следовали сюда, придерживаясь русла какой-нибудь большой реки на ее пути к океану (может быть, Кеннебек или Пенобскот), и от устья летели прямым курсом на Кейп-Код. Направление на маяк Хайленд, если смотреть на него со стороны точки Сегуин, находящейся в устье реки Кеннебек, составляет три четверти румба от зюйда к весту, и маяк отделен от этой точки водным пространством шириной в сто одну милю. Птицы преодолевают такое расстояние довольно легко.

Во всем мире перелетным птицам приходится пересекать обширные водные пространства. Многие из них, мигрирующие, например, из Европы в Северную Африку, перелетают через Средиземное море дважды в год; в нашем западном полушарии многомильные перелеты совершаются через Мексиканский залив. Наблюдается интенсивное перемещение птиц между Вест-Индией и южными атлантическими штатами.

В последних числах октября с востока налетел шторм. После полудня, когда прилив достиг большой высоты, я надел штормовку и вышел полюбоваться прибоем. Примерно в миле к северу от «Полубака», в то время как я, согнувшись в три погибели, пробивался сквозь стену дождя, немного впереди, над самыми бурунами, замелькало какое-то пятнышко, летящее к земле прямо из адского «пекла». Пока я всматривался в этот крохотный предмет, он упал на песок, преследуемый волнами. Я бросился вперед и подобрал предмет раньше, чем его слизнул язык пены. То был осенний кленовый листок — красный и мокрый.