Домашний огонь - [64]

– До сих пор вы вели себя разумно. Ведите себя разумно и впредь, – посоветовал он, вращая бокал с вином и задумчиво всматриваясь в этот крошечный кровавый океан.

– Что? Нет, я не имела в виду… – Она опустила кубик льда в пустой бокал, лед впитал в себя последние капли вина, окрасился красным. – Вы подумали, я решусь противопоставить свои слова официальному заявлению министерства внутренних дел? Или захочу еще больше испортить жизнь Эймону? Я всего лишь пытаюсь вам объяснить, что ваш сын умнее и мужественнее, чем вы думаете. Вы принимаете его силу за слабость.

– Вы так страстно заступаетесь за моего сына. Жаль, что он не предпочел вас вашей сестре. Вас я бы принял в семью.

– Он и не думал предпочесть меня, – словно бы равнодушно ответила она.

Министр поднял брови, всматриваясь в нее поверх бокала.

– А был шанс?

– Нет.

– Мне слышится оттенок «да» в этом «нет». Когда-нибудь нам имеет смысл вернуться к этому вопросу. Но сначала разберемся с нынешней ситуацией. Вы пришли просить об одолжении. Хорошо. Посмотрим, насколько вы разумны. Вы убедите сестру оставить тело, чтобы его похоронили в Карачи? Теперь уже все равно оно в таком состоянии, что на борт его не допустит ни одна авиалиния.

Он уперся взглядом в кубик льда, тающий, розовеющий.

– Ее невозможно убедить. Я хочу быть с ней, больше ничего не остается.

Почти такие же слова произнес Эймон: «Я хочу быть с ней, больше ничего». Бессмысленные слова слабого мальчика. Он все время твердил себе это слово, думая о сыне: слабый. Взял почти пустой бокал с хромированной столешницы, проглотил ледяную, притупляющую вкус воду, чем-то слабо окрашенную. Инородное тело во льду.

– Суарес, где мой сын?

– В Нормандии, сэр. В имении мисс Элис.

– Он под наблюдением?

– Нет, сэр. Я думал, будет достаточно следить за его… за Аникой Пашой… удостовериться в отсутствии контактов, как вы велели. Хотите, чтобы я…

– Нет-нет. Вы все правильно сделали. Спасибо, Суарес, вам пришлось работать допоздна. Можете оставить меня с ней. Подставка с ножами у меня под рукой, ей не дотянуться.

Когда за Суаресом закрылась дверь, Исма Паша сказала:

– Эймон унаследовал ваше чувство юмора.

– Но он забавнее.

– Верно.

Карамат вытащил из кармана телефон, послал Джеймсу СМС: «Выясните, использовал ли мой сын недавно свой паспорт. Деликатно».

Сложил руки, немножко отклонился назад. Услышал легкий вздох Исмы, наклонил голову и увидел, что она подражает его позе, затылком уперлась в морозильник. Удивительная женщина. Эймон явно вскружил ей голову, но это ничуть не ослабило ее преданность сестре.

– Почему вы выбрали социологию? – спросил он. Зря открыл вино, Терри еще больше рассердится. Такими выходками в супружеской войне ничего не добьешься.

– Я хотела понять, почему мир так несправедлив.

– Разве Бог не дает вам все ответы? – Он сам удивился, откуда взялась эта легкая насмешка в голосе.

– Бог дает, но опосредованно.

– Это как? – удивился он.

Девушка становилась красивой, когда ее лицо успокаивалось, исчезала гложущая тревога.

– Во-первых, он создал Маркса.

– Оказывается, у вас тоже есть чувство юмора.

– Это если считать, что я пошутила. – Она дразнила его прямо в лицо, между ними что-то происходило, это не было связано с сексом, но оттого было даже опаснее. Он узнавал ее, узнавал в ней тот мир, от которого отказался.

Карамат повел плечами, пытаясь расслабить мышцы, глянул на часы микроволновки, удивился, что еще не настал следующий день.

– Вы должны были заметить, что происходило с братом. Почему вы ничего не сказали? Как добиться, чтобы такие люди, как вы, говорили вовремя, когда еще можно что-то сделать.

– Мы обе, сестра и я, видели, что с ним что-то происходит. Мы думали, у него тайный роман, мальчик впервые влюбился. В каком-то смысле так и было. Как еще объяснить такую перемену, словно его наизнанку вывернули за считаные недели. А вы замечали, что происходит с вашим сыном?

Он почувствовал, как застыли мышцы его лица.

– Вот что я вам скажу: если окажется, что вы правы, а я ошибался. Если Всевышний существует, и он пошлет ангела Джебраила, и тот подхватит вашего брата – и вашу сестру – и принесет их в Лондон на крыльях огненных, я не впущу его сюда. Вы поняли? Не впущу и самого Джебраила.

– Юноша и девушка, девятнадцатилетние, юноша уже мертв, – вот и все, что она ответила.

Ее тихий голос превратил риторику с ангелами и огненными крылами – язык его родителей – в то, чем она и была, – в истерику. Министр коснулся пальцем передних зубов, сочиняя ответ, который уничтожил бы и Нему Пашу, и его собственную неудачную декламацию, но его отвлек звонок Джеймса. Он взял трубку, произнес «да» и «благодарю вас». Закончив звонок, он перелил остатки вина из бокала обратно в бутылку, ни капли мимо. Утром понадобится свежая голова.

– Вы позволите мне вылететь завтра? – напомнила о себе посетительница.

– Завтра ваши поступки не будут иметь никакого значения. Делайте, что хотите.

Он вышел из кухни, направился в цокольный этаж. По дороге прошел мимо пристенного столика, увидел фотографию улыбающегося Эймона. Взял ее, поцеловал сына в щеку. «Мой красивый мальчик». Последний, затяжной миг, когда он позволил себе оставаться отцом – отцом сына, который мчался прочь от дома, сжигая мосты, оставляя в небе огненный след.