Домашние Жучки - [30]

Я, признаться, не знал, что и думать. Неужели простое совпадение? И возможно ли, чтобы Филлис, дважды раненая, точно вспомнила, что именно и на какой по счету странице записано в её записной книжке? Ох, сомневаюсь. Я, например, если у меня что-нибудь болит, — пусть это будет даже сорванный заусенец, не то что пара пулевых ранений — не смог бы сказать даже с какой буквой начинаются имена моих знакомых. А о том, что эти страницы пронумерованы, я и вовсе понятия не имел.

Я пролистал всю книжку, просто чтобы выяснить, какие ещё имена там есть. Вот Джун и Уинзло Рид, а вот Верджил — на страничке с буквой Ш, Шериф. Честно говоря, в этой книжонке уместилась добрая половина Пиджин-Форка. Я даже себя отыскал на страничке с буквой Б, с номером телефона и адресом конторы.

Если бы записная книжка могла выступать в роли улики, мы с Верджилом автоматически попали бы в список подозреваемых.

Тут меня посетила другая мысль. А что, если эта семерка — начало телефонного номера? Или номера дома? Но тут во мне заговорил скептик. Ну сами подумайте, за каким лешим Филлис стала бы писать номер телефона или дома вместо имени? Оказавшись в душных объятиях смерти, поневоле начнешь стремиться к краткости. Хотя Филлис, наверное, было как никому трудно этого достичь — без привычки-то. Может быть, бедняга просто недооценила, как много усилий потребуется, чтобы написать адрес? Может, ей просто не хватило времени?

Положив записную книжку на место, я продолжил поиски. В тумбочке обнаружилась ещё одна записная книжка. «Встречи» — гласили маленькие золотые буквы на обложке. Сердце мое забилось чаще. Может, здесь отыщется след загадочной семерки? Может, Филлис стала жертвой человека, встреча с которым была у неё назначена на семь часов сегодняшнего вечера? В этой гипотезе, имелись, конечно, дырки. Сейчас, например, ещё и четырех не пробило. Но убийца ведь мог заскочить и раньше назначенного времени. Когда у тебя убийство на уме, поневоле станешь нервничать. Я открыл страницу с сегодняшней датой и сразу успокоился.

Она была пуста.

Как, впрочем, и остальные страницы. Или у Филлис было не так много встреч намечено, или она ничего не записывала.

Я положил книжку на место и переместился в кухню. Там, в ящичке рядом с плитой лежало около сотни продуктовых купонов. Все они были аккуратно скреплены и сложены по алфавиту. Я закрыл ящик, и грусть накатила на меня теплой волной. Столько трудов, и столько купонов, а бедной Филлис так и не довелось ими воспользоваться.

Я попытался снова включиться в Режим Убийства и оставить печаль на потом. В стенном шкафу за холодильником нашлось кое-что поинтереснее продуктовых купонов. И даже поинтереснее записной книжки. На верхней полке, за коробкой из-под фруктового сахара, прятались три маленьких диктофона, их тех, что включаются голосом.

И, что любопытно, у каждого сзади был какой-то липкий след. Быть может, клея.

Два диктофона были пустыми. Но в третьем до сих пор хранилась кассета, наполовину перемотанная. Я включил диктофон и услышал странные звуки. Словно мужчина и женщина на пару страдали от астмы. Однако в следующее мгновение сообразил, что они отнюдь не страдали. Совсем даже наоборот.

Кассета вполне могла служить фонограммой к порнофильму.

Спустя примерно минуту женский голос начал повторять имя. «Орвал». Снова и снова. В промежутках между повизгиваниями. И хихиканьем. И причмокиваньем.

На этом месте я сделал то, что сделал бы любой частный сыщик. Перемотал пленку, прибавил звука и приложил диктофон к самому уху. Филлис говорила, что её мужа зовут Орвал. Но женский голос на записи принадлежал явно не ей. Он был высоким, с придыханием, и совсем не гнусавый.

Когда женщина прекратила называть Орвала по имени, она начала называть его «Жеребчик». В промежутках между повизгиваниями, о которых я уже упоминал. И хихиканьем. И причмокиваньем.

Пока я слушал эту мерзость, грусть моя переросла в настоящую депрессию. Личная жизнь Хаскелла Блевинса приказала долго жить в тот самый день, когда я вернулся в наш городок. Все мало-мальски привлекательные особы быстро понимали, что роль девушки Вождя Краснокожих — это не из их репертуара.

А ещё я не мог припомнить, чтобы Клодзилла награждала меня какими-нибудь кличками, разве что к самому концу нашего брака. Но их трудно было назвать ласковыми.

Услышав хруст колес по гравию, я почти обрадовался, что больше не придется слушать, как развлекается парочка на пленке. В рекордный срок я водворил диктофоны на место и поспешил на улицу.

Верджил как раз открывал дверцу патрульной машины.

Глава 7

Раньше Верджил появлялся на месте преступления в сопровождении сирен, включенных на полную громкость, вероятно, чтобы отыграться на наших барабанных перепонках за причиненный ему моральный ущерб. Казалось, его машина так же злится из-за очередного происшествия, как и он сам.

На сей раз, однако, шериф причалил к крыльцу без обычной помпы, ограничившись троекратным автомобильным гудком. Сопровождавшие его машины тоже воздержались от завываний. Окружной следователь, ребята из криминалистической лаборатории, и оба зама Верджила подкатили к дому Филлис в полной тишине. Можно подумать, они приехали сюда тайком. У меня дух захватило от изумления. Верджил, наверное, воспринял случившееся слишком близко к сердцу. Убийство вызвало в нем отнюдь не гнев. Хуже. Это был стыд.