Домашние правила - [34]

– Я звонил им. Они живут в Беннингтоне и ничего о ней не слышали, теперь они тоже в панике.

«Отлично», – думаю я.

– Она раньше исчезала вот так?

– Я не знаю. Мы с ней знакомы всего пару месяцев.

– Слушай, если ты подождешь, она, вероятно, позвонит или просто вернется домой. Сдается мне, ей просто нужно немного остыть.

– Вы, наверное, шутите, – отвечает Магуайр. – Если она ушла намеренно, почему не взяла кошелек, но не забыла мобильник? Зачем она стала бы пользоваться рюкзаком, который хотела вернуть в магазин?

– Не знаю. Может, чтобы сбить тебя со следа?

Глаза парня вспыхивают, и за миг до того, как он кинется на меня, я засекаю это и обезвреживаю выпад, одним быстрым движением заводя его руку за спину.

– Осторожнее! – говорю я сквозь зубы. – За это я могу тебя арестовать.

Магуайр напрягается:

– Моя девушка пропала. Я плачу вам жалованье, а вы даже не собираетесь выполнять свою работу и искать ее?

Формально, если Магуайр студент, то никакую зарплату он мне не платит, но я не собираюсь докапываться.

– Вот что я скажу тебе, сынок. Я осмотрюсь тут еще разок.

Я захожу в хозяйскую спальню, но Джесс Огилви явно здесь не спала; чистота идеальная. В хозяйской ванной полотенца слегка влажные, но пол в душевой совершенно сухой. Внизу в гостиной никаких следов беспорядка. Я обхожу дом по периметру, проверяю почтовый ящик. Внутри записка, распечатанная на принтере, с просьбой к почтальону не приносить ничего до дальнейших распоряжений.

Кто, черт возьми, оставляет записки почтальонам?!

Надев резиновые перчатки, я кладу записку в пакет для улик. Попрошу ребят в лаборатории провести нингидриновый тест на отпечатки пальцев.

Прямо сейчас что-то подсказывает мне: если они не принадлежат Джесс Огилви, значит их оставил Марк Магуайр.

Эмма

Не знаю, чего ожидать, когда на следующее утро я иду в комнату Джейкоба. Ночью он спал – я проверяла каждый час, но на основе прошлого опыта знаю, что он не разговорится, пока разбушевавшиеся нейротрансмиттеры[13] не перестанут будоражить его нервную систему.

Джесс я звонила дважды – на мобильный и в ее новый дом, но все время натыкалась на автоответчик. Я отправила ей письмо на почту с просьбой объяснить, как прошла вчерашняя сессия, не случилось ли чего-нибудь экстраординарного. Но пока я дождусь ответа от нее, нужно что-то делать с Джейкобом.

Когда я заглядываю к нему в шесть утра, он уже не спит – сидит на постели, руки на коленях, смотрит в стену перед собой.

– Джейкоб? – осторожно начинаю я. – Дорогой? – Подхожу ближе и мягко встряхиваю его за плечо.

Джейкоб продолжает молча таращиться в стену. Я махаю рукой перед его лицом, но он не реагирует.

– Джейкоб! – Я хватаю его за плечи, а он валится на бок и лежит без движения.

Паника взбирается вверх по лесенке в моем горле.

– Поговори со мной! – требую я, а сама думаю о кататонии, шизофрении, обо всех тех медвежьих углах сознания, куда мог завалиться Джейкоб и откуда нет возврата.

Оседлав Джейкоба сверху, я сильно бью его по щеке, так что даже след остается. Но он все равно не реагирует.

– Не смей! – говорю я и начинаю плакать. – Не смей поступать так со мной.

Вдруг от двери раздается голос.

– Что происходит? – спрашивает Тэо; лицо у него заспанное, волосы торчком, как иголки у ежа.

В этот момент я понимаю, что Тэо может оказаться моим спасителем.

– Скажи своему брату что-нибудь такое, что его расстроит, – приказываю я.

Он смотрит на меня как на сумасшедшую.

– С ним что-то случилось… – объясняю я; мой голос обрывается. – Я просто хочу вернуть его. Мне нужно, чтобы он вернулся.

Тэо смотрит на обмякшее тело брата, на его пустые глаза, и я вижу, что ему страшно.

– Но…

– Давай, Тэо, – тороплю его я.

Думаю, дрожь в моем голосе, а не командный тон заставляет Тэо согласиться. Он осторожно наклоняется к брату:

– Вставай!

– Тэо. – Я вздыхаю.

Мы оба понимаем, что он не дает волю языку.

– Ты опоздаешь в школу, – говорит Тэо.

Я пристально смотрю на Джейкоба, но в его глазах ничего не промелькнуло.

– Я иду в душ первым, – добавляет Тэо. – А потом разбросаю всю твою одежду. – Джейкоб молчит, и тогда злость, которую Тэо обычно подавляет, накатывает на него как цунами. – Ты урод! – орет он так громко, что волосы на голове Джейкоба колышутся. – Ты тупой чертов идиот!

Джейкоб даже не поморщился.

– Почему ты не можешь быть нормальным? – вопит Тэо и бьет брата кулаком в грудь, потом ударяет еще раз, сильнее. – Будь, твою мать, нормальным! – кричит он, и я вижу, что по лицу Тэо текут слезы.

На мгновение мы застываем в этом аду, между нами лежит ни на что не реагирующий Джейкоб.

– Принеси мне телефон, – говорю я, и Тэо мигом выскакивает из комнаты.

Я сажусь на кровать рядом с Джейкобом, и его тело приваливается ко мне. Тэо возвращается с телефоном, я тычу в номер психиатра Джейкоба доктора Мурано. Она перезванивает мне через тридцать секунд и говорит хрипловатым со сна голосом:

– Эмма? Что случилось?

Я объясняю, в каком состоянии Джейкоб был вчера вечером, и описываю, в каком ступоре он находится сейчас.

– И вы не знаете, что спровоцировало это?

– Нет. У него вчера была встреча с консультантом. – Я смотрю на Джейкоба; из уголка его рта свисает нитка слюны. – Я звонила ей, но безрезультатно. И она пока не связалась со мной.