Домашние правила - [149]

В полной тишине на экране появляется лицо репортерши. Глаза ее увлажнились от холода, за спиной ходят взад-вперед криминалисты. Репортерша переминается с ноги на ногу. Хелен останавливает запись.

– Вы узнаете это одеяло, детектив? – спрашивает она.

Разноцветное, лоскутное, определенно сшито руками.

– Да, в него было завернуто тело Джесс.

– Это то же самое одеяло?

Хелен показывает его – заляпанное кровью, которая портит орнамент.

– Да, это оно, – отвечаю я.

– Что случилось после этого?

– После обнаружения тела я отправил нескольких полицейских арестовать Марка Магуайра за убийство Джесс Огилви. Я допрашивал его, когда мне позвонили.

– Звонивший назвал себя?

– Да. Это была мать Джейкоба Ханта. Эмма.

– Как она разговаривала? – спрашивает Хелен.

– Она была в отчаянии. Очень расстроена.

– Что она вам сказала?

Адвокат обвиняемого, похожий на ученика старшей школы, возражает.

– Это заявление с чужих слов, Ваша честь, – говорит он.

– Советник, подойдите ко мне, – говорит судья, обращаясь к прокурору.

Хелен тихо произносит:

– Ваша честь, я хочу показать, что мать позвонила, так как увидела сюжет в новостях с одеялом на экране и связала его со своим сыном. То есть, Ваша честь, это незапланированная реакция, а не заявление с чужих слов.

– Протест отклоняется, – говорит судья, и Хелен снова подходит ко мне.

– Что сказала вам мать обвиняемого? – повторяет она свой вопрос.

Я не хочу смотреть на Эмму. И без того чувствую на себе жар ее обвиняющего взгляда.

– Она сказала, что лоскутное одеяло принадлежит ее сыну.

– Основываясь на результатах этого разговора, что вы сделали?

– Я попросил мисс Хант привезти Джейкоба в участок, чтобы мы могли поговорить.

– Вы арестовали Джейкоба за убийство Джесс Огилви?

– Да.

– Что случилось дальше?

– Я снял все обвинения с мистера Магуайра и получил ордер на обыск в доме обвиняемого.

– Что вы нашли там?

– Мы нашли полицейский сканер Джейкоба Ханта, самодельную дымовую камеру для снятия отпечатков пальцев и сотню исписанных тетрадей.

– Что было в этих тетрадях?

– Джейкоб записывал в них информацию во время просмотра сериала «Борцы с преступностью»: дату показа серии, улики, а потом – удалось ли ему раскрыть дело раньше телевизионных детективов. Я видел, как Джейкоб делал эти записи, когда в первый раз пришел поговорить с ним.

– Сколько тетрадей вы нашли?

– Сто шестнадцать.

Прокурор предъявляет одну из них в качестве улики.

– Вы узнаете эту вещь, детектив Мэтсон?

– Это одна из тетрадей Джейкоба. В ней самые последние записи.

– Не могли бы вы открыть четырнадцатую страницу и прочесть нам, что там написано?

Я зачитываю вслух заголовок.

«В ее доме». 12.01.10.

Ситуация: парень заявил об исчезновении своей девушки.

Улики:

Куча одежды на кровати.

Зубная щетка пропала, блеск для губ пропал.

Сумочка и пальто жертвы на месте.

Мобильный телефон пропал.

Люминол в ванной – обнаружена кровь.

Взят рюкзак с одеждой, оставлена записка в почтовом ящике – ложный след на похищение.

Разрезана сетка на окне – отпечаток ботинка совпадает с обувью ее парня.

Мобильный телефон обнаружен по звонку в 911 и приводит к телу в кульверте.

– Есть в этой записи что-нибудь особенно интересное?

– Не знаю, имеет ли это отношение к сериалу «Борцы с преступностью», но именно такую картину мы обнаружили в доме Джесс Огилви. И именно так нашли ее тело. Эту информацию никто не мог знать, – говорю я, – кроме полицейских… и убийцы.

Оливер

Я знал, что у Джейкоба будут проблемы, когда эти дневники представят в суде как доказательства. Мне бы не хотелось, чтобы мои личные записи прочли присяжным. Хотя сам я дневник не веду и точно не стал бы описывать в нем сцену убийства. Так что, когда Джейкоб начинает слегка раскачиваться на стуле, стоило только Хелен заговорить о его тетрадях, я к этому готов. Чувствую, как одеревенела у него спина, слышу его тяжелое дыхание, замечаю, что он почти перестал моргать.

Когда Джейкоб тянется к столу, я встречаюсь взглядом с Эммой поверх его головы. «Вот оно», – произносит она одними губами, и тут же Джейкоб сует мне в руки листок бумаги.

F# – написано на нем.

Мне требуется мгновение, чтобы сообразить: он передал мне записку, как я просил его делать, если потребуется сенсорный перерыв.

– Ваша честь, – говорю я, вставая, – можем мы взять небольшой перерыв?

– У нас только что был перерыв, мистер Бонд, – говорит судья Каттингс и смотрит на Джейкоба, у которого лицо пылает. – Пять минут, – объявляет он.

Подхватив Джейкоба под руки с двух сторон, мы с Эммой быстро уводим его в сенсорную комнату отдыха.

– Продержись еще тридцать секунд, – утешает его Эмма. – Еще десять шагов. Девять… восемь…

Джейкоб ныряет за занавески и резко разворачивается к нам.

– О боже мой! – восклицает он, и по его лицу расползается улыбка. – Разве это не было восхитительно? – (Я молча смотрю на него.) – В этом и был весь смысл. Они наконец поняли. Я устроил сцену преступления, и копы все разгадали, даже ложный след. – Он тычет меня пальцем в грудь и говорит: – Вы отлично справляетесь.

За спиной у меня Эмма бросается в слезы.

Я не смотрю на нее. Просто не могу. Но говорю:

– Я все исправлю.

Поднявшись с места, чтобы провести перекрестный допрос детектива Мэтсона, я думаю, что вместо этого у нас сейчас будет состязание, кто дальше пустит струю мочи. Он бросает взгляд на Эмму – глаза у нее красные, лицо опухшее – и прищуривается, глядя на меня, как будто в ее состоянии виноват я, а не он. И от этого мне еще сильнее хочется опустить его.