Дом, забытый временем - [86]

— Бродяжничество у них в крови.

— Видимо, да, — согласился отец.

— Ну, я рада, что в твоей крови ее нет. — И она перевела взгляд на нас с Джули. — Джули, помоги мне с посудой. Тим, у тебя, наверное, домашние задания не сделаны?

— Совсем немного, мама.

— Чем быстрее начнешь, тем быстрее закончишь.

Но я остался сидеть за столом. Как и Джули. Мы не хотели ничего пропустить. Я слышал далекий стук колес товарняка и ждал, что он замедлит ход, но этого не случилось. Дом слегка задрожал, когда поезд проходил мимо. Может, следующий остановится, чтобы отцепить или прицепить вагоны, и тогда Роун сможет поехать дальше.

— Эмма, — сказал отец, — в понедельник на комбинате начинается переработка винограда, так что я снова при деле.

— Ох, опять эти бесконечные часы без отдыха…

— Ничего, я привык.

— Кстати, мистер Хендрикс сказал, что я могу снова поработать у него на сборе винограда. Начну на следующей неделе.

— Может быть, — проговорил отец, — если мы постараемся, то уже в этом году сможем купить газовую плиту.

— Нам столько всего нужно! Да и у детей одежда поизносилась.

Осенью у нас всегда появлялись деньги — отец работал на комбинате, где делали сок, мама собирала виноград. Работа была сезонная, и, если сосчитать ее по дням, получалось всего три месяца в году. Но мы всегда держались на плаву, потому что продажа кукурузы, помидоров и гороха тоже приносила какой-то доход. Ферма у нас была небольшая, да еще и на холмистом участке, но на ровной и пригодной для обработки земле отец умудрялся собирать такой урожай, что мы не чувствовали себя бедняками. Кроме того, у нас были куры и корова.

Мы с Джули словно приклеились к стульям — старались задержаться за столом как можно дольше. Но ничего не получилось.

— Иди доделывай домашние задания, Тим, — сказала мама. — А ты, Джули, помогай убирать со стола.

До того, как отец купил за двадцать пять долларов пикап, мы с Джули ходили в школу пешком — старенький «форд-Т» постоянно ломался, и отец не хотел рисковать. Когда появилась более-менее нормальная машина, он стал возить нас в город по утрам, но возвращались мы все равно сами, если позволяла погода. Отец считал, что такие прогулки нам только на пользу.

Мы ехали в школу, сегодня была очередь Джули сидеть у окна, поэтому именно она увидела Роуна. На полпути от фермы до города она закричала:

— Папа, смотри, там под деревом этот человек!

Отец замедлил ход и глянул в окно поверх ее головы.

— Да, недалеко же он ушел…

Он поехал дальше, но внезапно нажал на тормоза и остановился.

— Черт возьми, мы не можем оставить его так!

Отец сдал назад, мы выпрыгнули из пикапа и побежали к дереву. Трава была мокрая от росы. Роун лежал на боку. Шапку он натянул на уши и поднял воротник пиджака. Он спал и дрожал во сне, потому что земля была очень холодная.

Мой отец легонько толкнул его ногой. Роун проснулся и сел, все еще дрожа от холода. Если бы тогда он успел прыгнуть в товарняк, сейчас был бы уже далеко.

— Ты собираешься остаться здесь? — спросил отец.

Роун кивнул:

— На некоторое время.

— Хочешь найти работу?

— Да. Если где-нибудь она есть.

— Есть, — сказал отец. — Недели на три-четыре. Сейчас комбинат нанимает много работников. Платят там тридцать центов в час, и работы полным-полно. Это на другом краю города. Почему бы тебе не пойти туда и не попытать счастья?

— Обязательно пойду, — ответил Роун.

Отец помолчал. Я видел по его лицу, что он пытается принять какое-то важное решение. Наконец он сказал:

— Я знаю, тебе негде остановиться. Можешь до первой получки ночевать у нас в амбаре, если хочешь.

— Вы… вы очень добры.

— Иди на ферму и скажи Эмме, что я просил приготовить для тебя завтрак. Я отвезу детей в школу, потом вернусь, и мы вместе поедем на комбинат.

Мой отец был добрый и мягкий человек. Большинство проехало бы мимо, не обратив на Роуна никакого внимания. Наверное, мы всегда были такие бедные именно из-за отцовской мягкости и доброты. Но, как там бы там ни было, именно из-за нее той осенью в нашем доме появился Роун.

Роун легко устроился на работу. В сезон созревания винограда на комбинате нанимают всех, кто готов работать.

По выходным Роун завтракал, обедал и ужинал вместе с нами, ночевал в амбаре, а в понедельник утром они с отцом садились в пикап и ехали на работу. Мама давала им обеды в коробке и даже раздобыла где-то еще один термос, чтобы у Роуна тоже был кофе. По воскресеньям она пекла пирог и заворачивала каждому с собой по большому куску.

В тот вечер они пришли домой после девяти. Их лица и руки потемнели от виноградного сока, рубахи были в пятнах. Таким мой отец всегда возвращался с работы в сезон прессования. Он занимался заготовкой «сыров» — отпрессованной плодовой массы. Начальник назначил Роуна ему в помощники. Отцу платили не тридцать центов в час, а тридцать пять, ведь это был очень тяжелый труд.

Я хорошо знал, что это за работа, потому что приносил отцу обеды по субботам, а иногда и по воскресеньям. Приходил и смотрел, как там все делается. После того, как виноград в ящиках доставили на завод, его выкладывают на конвейер. Потом, полив водой, сваливают в котлы и кипятят, пока не получается месиво из кожицы, косточек и мякоти. Затем по толстым резиновым трубам смесь перекачивают на первый этаж, где мой отец или другой «сыродел» открывает и закрывает клапаны резиновых труб и ровным слоем выкладывает смесь на специальные куски ткани, ровно расстеленные на деревянных листах. Потом смесь надо аккуратно обернуть тканью — так получается «сыр». Когда «сыров» набирается много и получается достаточно высокая стопка, их все помещают под пресс, и начинается выжимка сока. Неудивительно, что за такую работу завод платит тридцать пять центов, а не тридцать.