Дом, забытый временем - [66]
Внезапно раздался сигнал, и Саймон, спрятав фотографию в карман, побежал в рубку, проверить, в чем дело.
Сработал поплавок: к катамарану приближался косяк рыб. Пора было надевать скафандр. Скорректировав курс и задав скорость чуть ниже средней скорости метеора, Саймон поспешил в трюм. Откуда эта слабость? Руки и ноги отчего-то сделались тощими. Кисти атрофировались и напоминали сморщенные когти. Из густеющего леса памяти пробилась мысль и пронеслась по туманной опушке разума: «.. ускорится клеточный распад, к которому присовокупится быстрый синаптический износ…» Саймон мотнул головой. Бессмыслица какая-то. Из шкафа он достал один из скафандров и кое-как залез в него. Куда же подевалась сеть? Неважно, он и без нее ухватит рыбешку.
— Ради тебя, Присцилла, — прошептал он. — Ради тебя, — повторил и, открыв люк, шагнул за борт.
У кеча нет внешней палубы, и ботинки у скафандра не снабжены магнитами. Кеч — не катамаран, никогда им не был и никогда не станет.
И так Саймон Питерс, он же Кристофер Старк, в порыве импульсивности вылетел за пределы гравитационного поля корабля навстречу архипелагу Альфы Центавра, где, по наивности, надеялся распустить один-единственный стежок во вселенском полотне времени. И пока он падал, Смерть протянула руку и коснулась его.
— Нет, — отстранился Саймон, — не сейчас… Я еще не знаю, кто я.
У его ног горел красно-золотым бильярдный шар Альфы Центавра. Под локтем вращалась бледная планета. Стало холодно, и холод этот разрастался изнутри, а вместе с ним рос и Кристофер Старк. Красно-золотое солнце погасло, потускнела и бледная планета. В ушах звучали шепотки необъятных просторов. Он посмотрел на мироздание глазами-сверхновыми и глубоко вдохнул бездонную тьму ночи.
Осталось еще время забросить невод. Зашуршали мириады звезд макрокосмической сети, когда он развернул ее, и туго натянулись звездные жилы великанских рук. Замах — он выгнул плечи. Медленно развернулся, рука пошла вверх, рука из звезд — гигантов и карликов, из пылинок, которые микронарод зовет планетами. Рука из звезд вздымается, раскручивая звездный невод, зашвыривает его, опускает. Звезды, подумал он, звезды — мои гены, хромосомы, корпускулы, моя сила, жизнь, упадок и гибель. Звезды белые и синие, красные, пылающие желтые — это все я; я — это все. Я, Кристофер Старк — бесконечность, скопления и космические бури, туманности и плеяды, и островные Вселенные. Я — звезды и космос, я — звездный рыбак в сиянии молодости… И он взмахнул огромной сияющей рукой, забросил невод…
И сам угодил в него.
СТЕКЛЯННЫЕ ДОМА
Она стоит у окна и ждет меня. Она стоит у окна каждую ночь, когда я дежурю. Она не хуже меня знает участок, который я патрулирую: точно знает, в какой момент я появлюсь из-за изгиба силового поля. Мы виртуальные любовники, которым противостоит время и электронное колдовство.
В свете фонарей, натыканных армией вокруг Временной Колонии, мы видим друг друга как при свете дня. Она улыбается мне, и я не могу отвести от нее глаз, такой близкой за незримым барьером. Марианна.
Когда смотришь на ее красивое лицо, кажется, что это лицо женщины и одновременно ребенка. Она только что расчесала свои золотистые волосы. Ее пеньюар лишь немногим розовее тела, которое прикрывает.
Силовое поле попутно выполняет функцию звукового барьера, но мы научились читать по губам. Она говорит одними губами: «Я люблю тебя, Вэйн», и я беззвучно отвечаю: «Я тоже люблю тебя».
Кому бы мог подумать, что любовь способна поразить часового в момент патрулирования участка? Кто бы мог представить, что караульный способен пробудить любовь в девушке, прибывшей из будущего?
Я повторяю вопрос: «Марианна, ты нашла выход?», и она отвечает: «Нет, но уже скоро».
«Я хочу обнять тебя, целовать твои волосы».
«Я тоже».
«Ты обязана бежать».
«Барьер можно прожечь только распылителем, но его трудно достать».
«Почему тебя заточили в прошлом?»
«Я уже говорила, это неважно».
«Тебе нужно бежать, Марианна. Я не могу без тебя жить».
«Я найду выход. Обязательно».
Я продолжаю обход. В любой момент может нагрянуть проверяющий капрал, и я не хочу, чтобы он застал меня за разговором с Марианной. Я шагаю туда, где мой участок граничит с соседним. Из-за изгиба поля появляется охранник. Его скрывали стоящие почти вплотную к барьеру дома колонистов. Я благодарен архитектору, спроектировавшему колонию, потому что такое расположение домов скрывает от глаз моих коллег свидания с Марианной.
Я скидываю с плеча винтовку и некоторое время отдыхаю, прежде чем начать обратный обход. Стоит теплая августовская ночь. Из-за ртутных ламп звезд не видно, но я знаю, что они там. Думаю, луна тоже уже на месте.
Я снова закидываю винтовку за плечо и отправляюсь в обратный путь. Винтовка — лишний багаж. Ее назначение — отпугивать зевак от барьера. Но по ночам колония словно вымирает, и к ней никто не приходит.
Когда я оставил Марианну одну, она исчезла из окна. Сейчас она появляется вновь.
«Я думала о тебе весь день», — говорит она одними губами.
«Я тоже думал о тебе».
«В твоей жизни, наверное, есть другие женщины».
«Нет никого, кроме тебя».
«В это трудно поверить».
