Дом, забытый временем - [5]

Ответы на свои вопросы она нашла в теплом сиянии раннего солнца, в сладком дуновении утреннего ветра, и выбросила вчерашний день из головы. «Встав из утренней постели, я пойду навстречу дню. Я пойду туда, где город ветром солнечным омыт. Брызги солнца колют кожу, будоражат и манят. Мрак и прах для тех, кто верит в миф о смерти. Смерти нет».

Она шла по аллее в тени кленов, чьи кроны пели чудесные песни, шелестя на ветру. На станции она села на электричку в девять сорок пять, в городе оказалась чуть позже полудня и решила пока не ехать в отель «Уилтон». Она отправится туда позже, когда Мэтью вернется с аукциона. Это гораздо лучше, чем сидеть и ждать его в пустом номере, как перепуганная маленькая девочка. Тем более что она хорошо знает город, не так ли? О да, спасибо, вполне хорошо.

Элизабет зашла в небольшое кафе, съела чизбургер и выпила стакан молока. Потом купила билет на дневной спектакль из двух частей. Первая часть была про девушку, которая встретила свою любовь на одном из островов Тихого океана, вторая — про Моисея. Обе ей очень понравились. Выйдя на улицу, она обнаружила, что уже вечер — ну, не совсем вечер, на востоке еще виднелись проблески дневного света. И все же, не тот час, чтобы в одиночку разгуливать по улицам большого города.

Элизабет легко нашла «Уилтон», она бывала в нем раньше с отцом. Долгие годы Дикенсоны останавливались здесь, когда дела приводили их в город, здесь всегда ночевали и руководящие работники комбината. Элизабет помнила, каким роскошным когда-то было лобби отеля — с толстыми коврами и большими уютными креслами с бархатной обивкой. Теперь же, хотя кресла и ковры никуда не делись, лобби выглядело обшарпанным, дешевым и безнадежно устаревшим. Как будто с тех пор, как она сюда приезжала в последний раз, прошло не несколько лет, а целое столетие.

В лобби никого не было. И за стойкой рецепции ее никто не встретил. Ну что ж, она прекрасно знала, где хранится книга регистрации. Она быстро заглянет туда, только и всего. Где же его фамилия? А, вот она… или нет? Написано как-то странно. Но кто еще это может быть, если не он? Напротив фамилии значилось — номер триста четыре.

Лифт поднял ее наверх, и скоро она уже пересекала холл, застеленный ковром. Ковер был потертый, стены отчаянно нуждались в покраске. Нужный номер находился в самом конце. Прежде чем Элизабет успела подойти к нему, дверь распахнулась, и в холл вышла молодая женщина с ярко-рыжими волосами.

Женщина как будто только что сошла с конвейера завода, где таких, как она, собирают, как новые «форды» или «шевроле». Увидев ее, Элизабет сразу почувствовала себя неуклюжей, неуместной и инстинктивно прижалась спиной к стене. Много лет спустя, вспоминая эту минуту, она представляла себя существом из прошлого, кем-то вроде Эмили Дикинсон, которой внезапно продемонстрировали некий аккуратно упакованный аппарат, какого она не могла увидеть даже в самом фантастическом сне. Возможно, в самой глубине сознания, куда не добралась игра в маленькую девочку, Элизабет действительно впервые почувствовала себя выпавшей из времени. Ведь когда еще могла начаться вся эта путаница?

Молодая женщина не смотрела на Элизабет. Она ее просто не видела. С тем же успехом Элизабет могла быть картиной на стене, ростовым портретом высокой стройной девушки с обманчиво строгим выражением лица, голубыми глазами и изумленным детским взглядом. А вот мужчина, который стоял в дверях номера — тот самый, которого Элизабет собиралась (хотя теперь уже не собиралась) навестить — прекрасно ее видел. Он вышел в холл — в сером костюме, встревоженный, с алым отпечатком помады на щеке.

— Элизабет, я никак не мог подумать, что ты… — начал он, запнулся. — Что с тобой? Ты выглядишь странно.

Портрет Элизабет Дикенсон не шелохнулся.

Мэтью беспомощно стоял перед портретом.

— Лиз, со мной произошла одна из тех невероятных историй, которые случаются, когда ничего подобного не ждешь, — наконец заговорил он. — Разбирая старую корреспонденцию, я наткнулся на письмо с логотипом «Уилтона» и, естественно, подумал, что это вполне респектабельный отель. Я даже не представлял, что он превратился в настоящую дыру, пока не увидел все это собственными глазами, а ведь я уже заплатил за две ночи вперед. Один из коридорных сказал мне, что никто из нашей компании здесь не останавливался, но я все-таки решил рискнуть. Я даже вообразить не мог, что они… что они пришлют мне проститутку.

Портрет оставался неподвижным.

— Заходи и садись, Лиз. Ты же бледная, как привидение. Поверь, это совсем не то, что ты думаешь, и не имеет к нам никакого отношения…

Портрет ожил и превратился в девушку. Девушка повернулась и пошла прочь. Мэтью следовал за ней до лифта, отчаянно доказывая, что все не так, что она ошибается, и при этом след помады на его щеке разгорался все ярче и ярче. Элизабет вошла в лифт и молча смотрела, как двери, закрываясь, стирают его страдальческое лицо. Часом позже, садясь в поезд, следующий в Свит Кловер, она навсегда оставила на перроне маленькую девочку, которой когда-то была.

Дом Дикенсонов, задраив все двери для внешнего мира, встал на якорь, как большой корабль посреди реки времени.