Дом Якобяна - [66]

и вернется безгрешным, как младенец. Это будет последняя ночь, когда он совершит грех, а с завтрашнего дня покается и исправится… Абду решил не говорить Хадие, что видел Хатема: если женщина об этом узнает, она превратит его жизнь в ад. После смерти ребенка не проходило и дня, чтобы она не ругалась с ним, не придралась к нему, не молила Бога покарать его. Горе совсем лишило ее разума, а его нервы не выдерживали этого испытания. Хадия стала укором всей его жизни, относилась к нему так, точно он убил ребенка собственными руками. И хуже всего, что он сам начал чувствовать собственную вину и по ночам не мог спокойно заснуть. Но все это закончится сегодняшней ночью, он последний раз удовлетворит тело Хатема, получит место и покается.

Они молча вошли в квартиру. Хатем включил свет и бодро сказал:

— Дом без тебя опустел…

Неожиданно Абду сам подошел к нему, обнял, стал раздеваться, чтобы лечь в постель: он торопился покончить со всем этим. Но Хатем принял его нетерпение за вожделение, рассмеялся от счастья, как женщина, и многозначительно попросил:

— Потерпи, Абду…

Он поспешил внутрь квартиры. В ожидании Абду открыл бар, достал бутылку виски, налил себе большой стакан и выпил его залпом, не разбавляя водой или льдом. Он чувствовал острую необходимость напиться и за то недолгое время, пока Хатем приводил себя в порядок, опрокинул несколько стаканов. Алкоголь подействовал на него, и он ощутил, как вены наливаются горячей кровью. Чувство собственной силы охватило его: ничто не могло его остановить, если он чего-то захочет. Хатем вышел из ванной в розовой шелковой пижаме, надетой на голое тело, прошел, виляя, на кухню, вернулся с горячей едой, поставил ее на стол и тоже налил себе стаканчик. Он пил медленно и похотливо облизывал стакан языком. Потом положил ладонь на сильное плечо Абду, вздохнул и прошептал:

— Как долго ты не приходил…

Опьяневший Абду откинул его руку и сказал:

— Хатем-бей, мы же договорились… Это наша последняя ночь… Завтра утром каждый будет сам по себе… Ве-ерно?

Хатем улыбнулся, провел пальцами по его полным губам и кокетливо передразнил его акцент:

— Ве-ерно, южанин…

На этот раз Абду не совладал с собой, подхватил Хатема на руки и понес его, как ребенка, не обращая внимания на то, что тот сопротивляется, смеясь и вскрикивая от удовольствия. Абду бросил его на кровать, снял с себя штаны и швырнул их туда же. Никогда прежде он не совокуплялся с ним так страстно. Несколько раз Хатем вскрикивал от наслаждения и боли. Менее чем за час он трижды погасил свою страсть в его теле. За это время он не произнес ни слова, как будто выполнял тяжелую работу, подгоняемый только тем, что скоро от нее избавится. Когда они закончили, обнаженный Хатем лег на живот и зажмурил глаза в полузабытии от оргазма, будто он был одурманен наркотиками или спал, не желая пробуждаться от чудесного сладкого сна. Абду лежал, уставившись в потолок, и молча курил сигарету. Внезапно он вскочил и стал одеваться. Хатем всполошился, присел на кровати и встревожено спросил:

— Куда?

— Пойду, — ответил тот безразлично.

Дело было кончено. Хатем поднялся и преградил ему выход.

— Останься на ночь, а утром пойдешь.

— Не буду ждать ни минуты…

Хатем обвил его своим нагим телом и прошептал:

— Останься ради меня…

Вдруг… Абду с силой оттолкнул его, и Хатем упал в стоящее рядом с кроватью кресло. Он побагровел и гневно закричал:

— С ума сошел?! Чего толкаешься?

— Теперь каждый сам по себе… — грубо ответил Абду.

Хатема взбесила ясность сказанного — его план провалился.

— Мы договорились, что ты проведешь здесь ночь… — напомнил он.

— То, о чем мы договаривались, я сделал. Ко мне нет претензий…

— Ты понимаешь, кто ты есть на самом деле?!

Абду не ответил и молча продолжал одеваться.

— Отвечай мне, ты понимаешь, кто ты такой?! — еще сильнее разозлился Хатем.

— Я такой же сын человеческий, как и ты…

— Ты глупый оборванец из Верхнего Египта… Я подобрал тебя на улице, умыл и сделал человеком.

Абду медленно приблизился к нему, посмотрел в упор красными от спиртного глазами и предупреждающе произнес:

— Эй… Не груби мне… Понял?!

Однако Хатем уже не владел собой — будто черт дернул его идти до конца. Он посмотрел на Абду свысока и произнес:

— Не забывайся, Абду! Одним телефонным звонком я сотру тебя в порошок.

— Не посмеешь…

— Вот я тебе покажу, посмею или нет… Если сейчас уйдешь, я вызову полицию и сообщу, что ты меня обокрал.

Абду собрался что-то ответить, но покачал головой и сделал шаг в направлении двери. Ему по-прежнему казалось, что он самый сильный и что Хатем не сможет осуществить свою угрозу. Он протянул руку, чтобы открыть дверь, но Хатем схватил его за галабею и закричал:

— Ты не уйдешь!

— Отстань от меня…

— Когда я говорю тебе подожди, жди… — прокричал Хатем и вцепился ему сзади в шею. Абду развернулся и с легкостью вырвался из его рук. Он с силой ударил Хатема в лицо, тот уставился на него выпученными, как у сумасшедшего, глазами и заорал:

— Бьешь своего хозяина, слуга?! Сукин сын… Клянусь жизнью твоей матери, не будет тебе никакой работы и никаких денег… Утром я позвоню в банк и отменю чек… Только понюхать его сможешь…