Дом Якобяна - [33]

Потрясенный, Таха опустил глаза и с горечью и стыдом ответил:

— Я много раз обещал Аллаху забыть ее, но, к сожалению, все еще думаю о ней…

— Шайтан так просто не выпустит твою душу из своих когтей, и не сразу ты обретешь твердость. Усердие души, Таха, — это «большой джихад», как назвал его Пророк, да благословит его Аллах и приветствует.

— Что же мне делать, благодетель?

— Нужно молиться и читать Коран… Упорствуй в этом, мой мальчик, пока Аллах не войдет в твое сердце… И давай ты пообещаешь мне, Таха, что никогда не будешь видеться с этой девушкой, что бы ни было…

Таха посмотрел на шейха, но промолчал…

— Это будет договор между нами, Таха, и я уверен: ты выполнишь его с божьей помощью…

Шейх поднялся, чтобы открыть ящик старого письменного стола, вынул из него фотографии, вырезанные из иностранных газет, и бросил их Тахе на колени со словами:

— Взгляни на эти снимки… Рассмотри их хорошенько… Это наши братья-мусульмане в Ираке, их тела разорвали бомбы, сброшенные войсками коалиции… Посмотри, что от них осталось, а среди них — женщины и дети… Вот что делают с мусульманами и их детьми… И наши правители — предатели, соучастники преступлений неверных…

Шейх выдернул одну фотографию и ткнул ее Тахе прямо в глаза:

— Вглядись в лицо этой иракской девочки, изуродованное американской бомбой… Разве ты не в ответе за этого невинного ребенка, как за свою сестру и мать?.. Что ты сделал, чтобы спасти ее?! Ну как, твое сердце все еще тоскует по этой распутной девке?

Видеть фотографию обезображенного ребенка было невыносимо, и Таха сказал с горечью:

— Мусульманских детей убивают таким чудовищным способом, а в это время египетское телевидение сгоняет величайших богословов Аль-Азхара[20], чтобы они уверили нас, что позиция египетского правительства не противоречит шариату. Они вообразили, что ислам может оправдать их содействие Америке, наносящей удар по Ираку.

Шейх, впервые так разволновавшись, повысил голос:

— Эти шейхи — лицемеры и нечестивцы, придворные знатоки права. Как велик их грех перед Аллахом!.. Ислам никак, ни под каким предлогом не позволяет, чтобы мы вместе с неверными участвовали в убийстве мусульман… Эти принципы знает каждый студент-первокурсник, знакомый с шариатом…

Таха закивал головой, соглашаясь с шейхом. Вдруг, будто спохватившись, шейх сказал:

— Послушай… Завтра, если позволит Всевышний, твои братья устроят в университете большую демонстрацию… Не хочу, чтобы ты пропустил ее…

Он помолчал мгновение, потом продолжил:

— Сам я никогда не смогу возглавить демонстрацию, но брат Тахир завтра будет вашим эмиром, если позволит Всевышний… Сбор у актового зала после полуденной молитвы…

Таха кивнул и, извинившись, хотел было уйти, но шейх попросил его задержаться и исчез где-то в глубине, затем вернулся и, улыбаясь, вручил ему брошюрку:

— Это «Хартия исламского действия»… Я хочу, чтобы ты прочитал ее сам, а потом мы с тобой все обсудим. Она избавит от дурных мыслей, которые тебя одолевают.

* * *

Животные были забиты в пятницу. Трех тучных телят ночь продержали недалеко от лифта в подъезде дома Якобяна, а когда раздался призыв на утреннюю молитву, пятеро убойщиков все вместе навалились, связали их и закололи. Несколько часов им понадобилось, чтобы освежевать туши, разрезать мясо и разложить по пакетам, предназначенным для раздачи бедным. Как только кончилась пятничная молитва, на улице Сулейман-паши образовалась толчея, толпы людей хлынули к магазину Аззама — это были самые неимущие: бродяги, полицейские, босые дети, женщины, закутанные в черное, с младенцами на руках или волочившие ребенка за собой, — все они пришли, чтобы получить свой кусок жертвенного мяса, которое хаджи Аззам раздавал по случаю победы на выборах. У главного входа в магазин стоял в белой галабее Фаузи — старший сын хаджи Аззама. Он двумя руками загребал мясо из мешков и бросал его людям, которые в давке за кусок расталкивали друг друга локтями, пока не поссорились и не подрались. Продавцы магазина вынуждены были выстроить кордон и ремнями отгонять толкающихся от стеклянных витрин, которые едва не треснули под натиском тел. Хаджи Аззам сидел внутри, в центре зала, на нем был шикарный голубой костюм, белая рубашка и красный вышитый галстук. Его переполняла радость. Итоги выборов официально были объявлены вечером в четверг: от округа Каср ан-Нил место в Народном Собрании получил хаджи Аззам. Он одержал сокрушительную победу над своим соперником Абу Хмида, которому досталось ничтожное число голосов (аль-Фули специально подстроил такой оглушительный провал, чтобы в будущем другим было неповадно идти против его воли). Хаджи Аззам испытывал искреннюю и глубокую благодарность ко Всевышнему, который воздал ему по заслугам и даровал очевидную победу. С тех пор как ему сообщили об избрании, он совершил более двадцати благодарственных коленопреклонений, распорядился забить телят и тайно раздать семьям бедняков, которым он покровительствовал, около двадцати тысяч фунтов. Другие двадцать тысяч он открыто пожертвовал на благотворительность от своего имени шейху ас-Саману, а двадцать фунтов золотом подарил по такому случаю шейху лично… И другая мысль доставляла радость сердцу хаджи: он думал о Суад, о том, как вместе с ней он вечером отпразднует эту замечательную победу! Хаджи во всех деталях представлял ее мягкое теплое тело и чувствовал, что он по-настоящему ее любит. Он признался себе: Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, был прав, что благоволил женщинам. Некоторые из женщин действительно благословенны, и мужчина сочетается с ними, чтобы исполниться добра. Суад одна из них, вместе с ней пришли и победа, и удача — он выиграл выборы и вошел в Народное Собрание. Воистину чудны дела твои, Господи!.. Теперь в Народном Собрании он будет представлять жителей округа Каср ан-Нил, которые когда-то подставляли ему ноги чтобы он начистил им обувь, смотрели на него свысока и, как одолжение, кидали мелочь. А сейчас он господин, уважаемый депутат… Он пользуется неприкосновенностью, и никто без согласия парламента не имеет права его тронуть. Отныне и всегда его фото будет мелькать в газетах и на телевидении, каждый день он будет встречаться с министрами и пожимать им руки как равный… Он стал уже не просто богатым бизнесменом, но и государственным деятелем, и именно так должны строиться его отношения с людьми. Отныне и впредь он будет заниматься великими делами, которые поднимут его до небес, сделав следующий шаг, он взойдет на вершину и войдет в пятерку или шестерку первых лиц государства. И если совершатся запланированные им сделки, он из миллионера превратится в миллиардера, станет богачом из богачей и сможет возглавить министерство… Да, министерство!.. Почему бы нет?! Если Бог хочет этого, то нет ничего невозможного. Мечтал ли он войти в Народное Собрание?! Деньги устраняют все преграды, приближая далекое, и министерство может когда-нибудь стать такой же реальностью, как Народное Собрание…