Дом Витгенштейнов. Семья в состоянии войны - [47]

Вена, когда-то центр зоны свободной торговли и сердце ширящейся европейской империи, оказалась не готова к такому повороту событий. Старая железнодорожная система, от которой зависела габсбургская экономика, застопорилась, поскольку каждое новоиспеченное государство притязало на то, чтобы иметь собственный подвижной состав. Поставку в Вену продовольствия и сырья из Венгрии новое руководство в Будапеште приостановило, чтобы выторговать лучшие условия и отомстить за ошибки прошлого. На уголь, который когда-то поставлялся в Вену по железной дороге из богемских земель, точно так же новый чехословацкий режим в Праге наложил эмбарго. Многие венцы погибли в суровую зиму 1918–1919 годов, в городе голодали почти все два миллиона жителей. За один год до конца войны 96 % австрийских детей официально признавались «недокормленными». Голод на истощенных лицах жителей набросил на дух города пелену, а черная вдовья вуаль стала признаком проститутки.

В деревне фермеры, обходя стороной государственный закон о максимальных налогах, тайно продавали горожанам по грабительским ценам хлеб, молоко и яйца, но когда те же крестьяне приходили в магазин, радостно зажав в кулаке пачку денег, в надежде купить инструменты, горшки, молотки, косы и котлы, они с удивлением узнавали, что владельцу лавки пришлось увеличить цены вчетверо, чтобы купить хлеб, молоко и яйца. В лихорадочной атмосфере гиперинфляции горожанин и крестьянин скоро поняли, что деньги не работают и лучше перейти к товарному обмену. Так антиквариат, книги в кожаных переплетах, ювелирные изделия и произведения искусства перешли от буржуа к крестьянину в обмен на еженедельное снабжение продуктами. Во время войны стоимость австрийской кроны упала в 16 раз из-за экстравагантной манеры правительства печатать купюры, чтобы платить по счетам, и к августу 1922 года бумажные деньги практически обесценились, а потребительские цены выросли в 14 000 раз по сравнению с довоенными.

После смерти Курта акции его сталелитейного завода в Юденбурге перешли к его деловому партнеру Себастьяну Даннеру, а имущество в Австрии и долю в семейном фонде разделили между братьями и сестрами. Миллион крон отдали на благотворительность. Пауль, исполнитель его воли, хотел потратить все на садовые наделы для бедных. Ведомый убеждением, что возделывание земли благотворно повлияет на физическое и моральное состояние венцев, поможет в борьбе с голодом и предложит разумную альтернативу большевизму, Пауль встретился со множеством трудностей. Купить землю и решить, как ее распределять, оказалось неразрешимой проблемой; в итоге он передал миллион досточтимым бюргерам из городского совета, которые не смогли что-либо с ним сделать.

В Швейцарии Гретль, отрезанная от семьи и раздосадованная, что не находит полезного занятия и не может дать выход своему патриотизму, жаловалась на одиночество. На самом деле она завела множество друзей, и одной из ее подруг стала правнучатая племянница Наполеона принцесса Мария Греческая, недолго проживавшая в том же отеле в Люцерне. Как и у многих друзей Джерома и Гретль, у принцессы Марии были связи в высоких дипломатических и политических кругах. Одно время она была любовницей французского премьер-министра Аристида Бриана, а позже познакомила Гретль со своим кумиром Зигмундом Фрейдом, у которого когда-то консультировалась по поводу фригидности. Куда бы ни приезжали Гретль и Джером, в Вену, Берлин, Лондон или Берн, они обычно заводили знакомство с американским послом или консулом. Эти связи — оставлявшие за ними слабый шлейф шпионажа — позже окажутся невероятно полезными.

Одним из друзей Стонборо в Швейцарии был американский посол и полномочный министр Плезант Стовал, которого Гретль просила посодействовать в отправке специального поезда из Швейцарии в Вену с грузом в виде 161 472 банок сгущенного молока (стоимостью 10 000 долларов) для умирающих от голода детей старой империи. Сначала американские власти возражали против любого сотрудничества с нейтральными государствами, которое могло бы пойти на пользу Германии или Австрии, и Джером ругал Гретль за то, что она привлекает к себе внимание. Американские дипломаты с подозрением относились к дружбе Стонборо с принцессой Марией Греческой, но когда Гретль и Джером заверили их, что покинут отель «Националь», им наконец поверили. У руководства США были свои причины кормить голодающих австрийцев, а представительство США в Швейцарии в итоге согласилось протянуть Гретль руку помощи. Сгущенного молока, купленного на ее деньги, теоретически хватило бы, чтобы кормить 4000 детей целый месяц, но австрийские власти так и не подтвердили получение, и неизвестно, дошел ли груз до тех, кому он предназначался, во времена грабежей и острого голода.

В августе 1919 года, к неудовольствию Пауля, Гретль назначили специальным представителем American ReliefAdministration, или ARA, американской государственной организации, изначально созданной для того, чтобы переправлять союзникам избыток американских продуктов под слоганом «Еда выиграет войну». Вернувшись в Вену, Гретль встретилась с председателем ARA, Гербертом Гувером (позднее — тридцать первым президентом США), которому нужно было распределить 500 000 тонн продуктов среди голодающего населения Австрии. Многим операция могла показаться всего лишь приятным, альтруистическим гуманитарным жестом покоряющей нации по отношению к поверженному врагу, но на самом деле негласной политической целью Вашингтона было остановить продвижение коммунистической революции с востока. В Белом доме считали, что голодающий народ скорее примет социалистическую идеологию, чем сытый. Так что когда в декабре 1919 года Гретль отправили от ARA в США, чтобы помочь собрать средства для помощи голодающим в Австрии, она (сознательно или неосознанно) стала американским агентом, выполнявшим тайную операцию США по предотвращению распространения большевизма в Европе.