Дом в Вечерних песках - [35]

Октавия потрепала брата по руке, но ничего не ответила. Просто отодвинула свой стул и поднялась из-за стола.

– Джорджи, нужно вернуться туда. Может, еще что разузнаем. Начнем с пансиона близ Финч-стрит. Отыщем его, побеседуем с этой миссис Кэмпион.

Джорджи взглянул на нее.

– Что, прямо сейчас?

– А как же! Ведь девушка-то пропала. Тем более что сама я сегодня прошлялась безрезультатно. Как ее зовут? Ты хоть спросил?

– Конечно, сестренка. Все записал в блокнот, знал, что ты спросишь. Но я и так помню. Ее фамилия Таттон. Анджела Таттон.

IX

Анджела Таттон. Гидеон разгладил письмо на стеганом покрывале. Едва касаясь бумаги, кончиком пальца обвел ее имя. Мисс Анджела Таттон, писал его дядя, с которой ты познакомился на моей прежней квартире.

Гидеон сидел на узкой скрипучей койке в тесном чулане, где он и проснулся некоторое время назад. Из окна виднелся кусочек Фрит-стрит, из чего он заключил, что находится в жилище самого инспектора, однако он не помнил, как попал сюда. По пробуждении он попытался дозваться до кого-нибудь, но никто не откликнулся. Он хотел выйти из комнаты, но дверь оказалась заперта, стал стучать – безрезультатно. Дом словно вымер.

Не зная, чем еще себя занять, Гидеон вновь стал вчитываться в письмо дяди. Ему не давали покоя слова мисс Таттон, утверждавшей, что она сама и Нейи стали жертвами одного и того же злодеяния, и он подумал, что эти ее слова могут пролить свет на откровения его опекуна, в которых он надеялся отыскать пока еще скрытую от него подсказку относительно угрожавшей им опасности.

Гидеон принялся перечитывать первый абзац.

Племянник, ты помнишь, какая миссия на меня возложена?

Он нахмурился. При последней встрече с дядей в церкви Святого Магнуса Мученика тот сказал ему нечто подобное, и тогда его это тоже озадачило. Если бы Нейи и впрямь поведал Гидеону что-то о своей работе или вообще о чем-то столь значимом, он бы, конечно, запомнил. Да и не стал бы дядя с ним откровенничать: долгие годы он почти ничего не рассказывал ему о своих делах. Гидеон отмел эту мысль. Дядя чем-то был сильно озабочен, когда сочинял это письмо. От беспокойства, возможно, у него помутился рассудок.

Вспомни, что тем, о ком я забочусь, грозит опасность и я стараюсь спрятать их там, где их не настигнет зло. Некоторых своих подопечных я, надеюсь, сумел уберечь, но боюсь, помочь удалось не всем. Среди тех, кому повезло меньше, мисс Анджела Таттон. С ней ты познакомился в моем прежнем жилище. На ее счет я все еще питаю надежды и прилагаю немалые усилия, чтобы улучшить ее шансы, но боюсь, этого недостаточно. Она отмечена по-особенному, так сказать, иначе, чем другие. Возможно, не в моих силах изменить ее судьбу.

Сжимая в руке письмо, Гидеон в волнении вскочил с койки. Какое-то время он мерил шагами комнату, затем снова ринулся к двери. По-прежнему заперто. В ярости он ударил по ней всей пятерней, но тревожило его сейчас не заточение.

Как могло это ускользнуть от него? Он ведь перечитывал письмо сотни раз, но до сей минуты очевидность слов дяди почему-то его не настораживала. Пусть Гидеон не мог распознать природу страхов своего опекуна, но он должен был понимать, что они серьезны. Намекая на некую опасность, Нейи имел в виду не бедность или плохое самочувствие. Он не подразумевал, как по беспечности предполагал Гидеон, что мисс Таттон «отмечена» некими особыми обстоятельствами.

– Глупец, – в голос обругал он себя. – Каким же я был глупцом.

Прислонившись к двери, Гидеон продолжал читать письмо:

Я не оставлю ее, даже если мне придется подвергнуть свою жизнь опасности. Люди, что препятствуют мне, себя не обнаруживают, но я не лишен союзников – одна из них – белошвейка, – и у меня есть основания надеяться, что они будут уничтожены. А пока они следят за мной. Даже мои письма, насколько я могу судить, кто-то читает до того, как я их вскрываю. Посему предупреждаю тебя, как предупредил других: не пиши мне в ответ ни слова, что будет им в помощь. Скоро, бог даст, ты приедешь сюда, ну а до тех пор свободно высказываться я не могу.

Гидеон понурился, но из унылых раздумий его вывели шарканье за дверью и скрежет ключа в замке. Он торопливо выпрямился, пригладил волосы и выбил ладонью скопившуюся на одежде пыль.

В комнату вошла, не без труда открыв дверь, маленькая старушка. При всей своей щуплости, вид она имела свирепый. Впившись в Гидеона злобным взглядом, пожилая женщина без лишних слов двинулась на него.

– Доброе утро, мадам. – Гидеон сдержанно поклонился. – Меня зовут…

Она ткнула его в грудь своей клюкой – шишковатой полированной палкой из сука терновника.

– Вон, полюбуйтесь на него, – забрюзжала старушка. Голос у нее, под стать клюке, был немилосердно колючий. Гидеон отшатнулся, но она, продолжая наступать, вынудила его повалиться на койку. Поудобнее взяв в руке клюку, старушка снова ткнула его в грудь. – Не волнуйтесь, говорит. – Большим пальцем свободной руки она дернула в сторону двери, показывая, что имеет в виду отсутствующего инспектора. – Повода для беспокойства нет, говорит. Это наш новый сержант, ему плохо стало на работе.

Новый сержант.