Дом в Вечерних песках - [10]

На сам вход он внимания не обратил и, лишь когда сел в уголке на пол и сжался в комочек, заметил, что дверь не заперта – точнее, чуть-чуть приоткрыта. Насторожившись, Гидеон снова встал и прильнул к щели. Из нее выпорхнул мотылек, и он на мгновение ощутил трепыхание его крылышек у своей щеки. Других признаков жизни не было. С предельной аккуратностью Гидеон легонько толкнул дверь. Несмотря на его старания, массивная и тугая, она подалась с громким скрипом.

Гидеон замер, зажав рукой рот. Прислушался, готовый при малейшем шуме броситься наутек.

Но снова воцарилась тишина, и он в конце концов убедил себя, что никого не потревожил. Гидеон скользнул внутрь. Чтобы дверь не громыхнула, он не стал затворять ее за собой, а снова замер и осмотрелся. В церкви было темно, но сквозь арочное окно, что располагалось в апсиде, сочился тусклый рассеянный свет уличного газового фонаря. Этого было достаточно, чтобы сориентироваться. Гидеон различил махину алтаря и ровные ряды скамеек.

Крадучись он двинулся вперед вдоль стены в поисках укромного уголка, где можно было бы заночевать. Не желая испытывать судьбу, он намеревался сразу же спрятаться, однако приходская церковь Святой Анны имела простейшую планировку: ни боковых часовен, ни отделенных колоннами приделов. Даже трансепта как такового не было. Все больше нервничая, Гидеон прошаркал к узкой двери у алтаря, за которой, по всем канонам церковного строительства, должна была располагаться ризница.

Только он взялся за дверную ручку, как его ухо уловило слабый шум. Гидеон оцепенел. Звук был сухой и прерывистый, будто кто-то чиркал метлой по камню. Он метнулся к одной из скамеек, присел за ней. Немного успокоившись, Гидеон снова услышал тот же звук, повторявшийся через определенные интервалы, как шаги в размеренном танце. При этой мысли на него снизошло озарение, и он упрекнул себя в несообразительности. Это было дыхание. Дыхание человека.

В достаточной степени овладев собой, Гидеон чуть высунул голову из-за скамьи. Казалось, звук исходил от алтаря, хотя наверняка сказать было трудно: в пустых церквях обычно гуляет странное эхо. Дыхание было ритмичное, но напряженное, как у человека, который спит неспокойным сном. Гидеон тихо прокашлялся.

– Прошу прощения, – крикнул он. – Надеюсь, я вас не испугал. Я просто зашел погреться, очень уж ночь холодная.

Никто не отозвался. Ответом ему было все то же тихое размеренное дыхание.

Поднявшись из-за скамьи, Гидеон рискнул подойти ближе.

– Простите, – снова окликнул он. – Я имею честь обращаться к настоятелю этого прихода? Меня зовут Гидеон Блисс, сэр. Я прихожусь племянником его преподобию Герберту Нейи. Возможно, вы с ним знакомы. Я и сам духовное лицо, сэр, будущий священник. Скоро возвращаюсь в Кембридж, где буду готовиться принять духовный сан.

Здесь Гидеон немного приврал – он еще не был уверен в своем призвании, – но с благой целью: чтобы успокоить незнакомца. Силясь разглядеть его в темноте, Гидеон медленным шагом двинулся к алтарю, не оставляя попыток втянуть в разговор, как он полагал, священника.

– Сэр, если вас не затруднит, поднимите руку или подайте какой другой знак, чтобы я мог подойти к вам и представиться. Боюсь, вы, наверно, не расслышали моего имени. Я – Гидеон Блисс, изучаю богословие в Селуин-колледже в Кембридже, где надеюсь получить степень перед тем, как пуститься на своем утлом суденышке по водам… о боже!

Гидеон остановился как вкопанный, безвольно свесив по бокам руки. Перед алтарем тихо и неподвижно лежала молодая женщина. С минуту он пребывал в полнейшем замешательстве. Первая мысль: она прокралась сюда, чтобы укрыться от холода. Однако эта женщина даже не пыталась спрятаться, не говоря уже о том, чтобы согреться. Она лежала у алтаря на холодных плитах прямо перед скамьями в одной лишь тонкой белой сорочке. Может быть, она больна и забралась в церковь в надежде, что ее обнаружат? Дыхание у нее, несомненно, было затрудненным, но поза не выдавала какого-то явного дискомфорта. Напротив, Гидеона поразила ее необычайная безмятежность.

– Мисс? – Он осторожно приблизился к женщине. – Простите, мисс. Я принял вас за приходского священника. Если не ошибаюсь, мы с вами оба оказались в затруднительном положении. Я тоже хотел переночевать здесь из-за того, что временно остался без крыши над головой. Надеюсь, вы не в претензии? Я устроюсь в другой части церкви и постараюсь не шуметь.

Женщина не отвечала и вообще никак не реагировала на его присутствие. Гидеон снова прислушался к ее дыханию: оно было вполне уверенным. Тем не менее беспокойство его не отпускало. Как же она хрупка! Какие тонкие у нее запястья, утопающие в широких складках сорочки! Он еще на шаг приблизился к ней. Вскинул руки, давая понять, что не имеет дурных намерений.

– Мисс?

Он увидел ее лицо, которое больше не скрывала тень алтаря. Увидел ее лицо, и на мгновение у него помутился рассудок. Он выставил вперед ладонь, словно пытаясь удержаться на ногах. Все вокруг как будто поблекло.

Не может быть! Этого просто не может быть!

* * *

Впервые он увидел ее в церкви Святого Магнуса Мученика у Лондонского моста, где его дяде выделили комнаты, когда тот получил должность младшего приходского священника. На летние месяцы преподобный доктор, чтобы никто не нарушал покой его существования, имел обыкновение находить для племянника занятие вдали от Лондона. Посему с июня Гидеон был приписан к унылому пасторату в Болотном краю