Дом в Тополином Лесу - [3]

– Я часто думаю о том, что однажды ты… Ну… Не вернёшься со мной, а продолжишь гулять сам по себе. Это ведь твой единственный шанс побывать в городе. Если б мне так разрешили… – Он не договорил, но Феликс легко угадал мысли брата: тому было ужасно любопытно, что же происходит после «комендантского часа».

– Мне город не по душе, – признался Феликс. – Слишком уж много там всего происходит, да ещё так быстро.

– Именно этим он мне и нравится! – со смехом сообщил Ли.

В отличие от Феликса он часто смеялся. Его спальню в западной части дома от спальни брата, расположенной в восточной части, отделяли всего лишь две стены. До Феликса часто доносился смех Ли, просачивающийся сквозь тонкие доски. Он вечно гадал, отчего смеётся брат – оттого ли, что мама смешно пошутила? По рассказам Ли, у неё было отменное чувство юмора, но проверить это Феликс никак не мог; он ни разу в жизни не видел своей матери, а Ли – отца. Таковы были условия Договора.

– Сегодня я тебя свожу в кафе «Ручеёк». Там сегодня собираются все ребята из школы. А потом мы пойдём к костру. Может, ты даже с кем‐нибудь поболтаешь в этом году!

Феликс закатил глаза и откусил немного от своего печенья. В город он шёл вовсе не для того, чтобы болтать с местными жителями. А для того, чтобы наблюдать и, самое главное, учиться.

– А почему мы в этот раз без костюмов? – спросил Феликс.

Раньше Ли всегда настаивал на том, чтобы в Бун-Ридж они приходили в маскарадных костюмах. Феликс обычно наряжался путешественником – для этого хватало отцовской широкополой шляпы. Но несколько дней назад Ли заявил ему, что на этот раз они пойдут в город в обычной одежде.

Ли пожал плечами:

– Просто никто уже не наряжается в костюмы.

– Что, совсем-совсем никто?

– Я про наших ровесников. Маскарады – для детей.

– Вот оно что.

Феликс наверняка знал бы это (да и много чего ещё), если бы тоже ходил в Среднюю Школу Бун-Риджа. Он мучительно жаждал тех знаний, которых набирался в школе Ли и с которыми каждый день возвращался домой. Феликсу казалось, что он непременно захочет общаться с другими людьми, стоит ему только узнать всё то, что известно им.

Но до той поры он был искренне благодарен судьбе за то, что не отягощён всеми законами и правилами, которые Ли диктует школа: не жевать жвачку, не играть в салочки, если тебе больше десяти, не вести себя в классе так, будто знаешь ответы на все вопросы… А теперь ещё и не наряжаться на Хеллоуин.

Феликс гадал, можно ли усвоить все важнейшие уроки на свете – историю древних цивилизаций, науку о звёздах, – а утомительных правил при этом не зазубривать. Гадал, представится ли ему когда‐нибудь возможность самому узнать ответ на этот вопрос.

2 Гретхен

«Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху»[2].

Священник повторял эти красивые слова, как стихи, но Гретхен казалось, что они только портят прощание с усопшими. Мать Эсси Хастинг плакала, как и десяток других людей, одетых во всё чёрное. Утро этого дня было туманным, и к обуви Гретхен прилипли мокрые травинки. Она смотрела, как госпожа Хастинг, единственный родной человек для Эсси, бросает на лакированную крышку гроба горсть влажной земли.

Госпожа Хастинг горько рыдала, а вот родственники Гретхен не проронили ни слезинки. С семейством Хастинг они не дружили, но присутствовали на похоронах для соблюдения приличий, принятых в обществе. Отец Гретхен был мэром Бун-Риджа. Гибель Эсси стала одной из самых страшных трагедий, потрясших город за последние годы. Немыслимое происшествие, ужасная потеря – вот как отзывались о случившемся горожане. Эсси Хастинг, примерная ученица и капитан команды чирлидеров Бун-Риджа, в понедельник ночью отправилась на прогулку в Гикори-парк, поскользнулась на камнях и упала в ущелье. По полицейским отчётам, упала она с такой большой высоты и так сильно ударилась, что смерть была мгновенной.

Немыслимое происшествие. Вот и всё, что говорили горожане. Как будто все обстоятельства безвременной кончины Эсси были прекрасно известны. У Гретхен, однако, накопилось немало вопросов.

Почему Эсси Хастинг отправилась гулять ночью, да ещё совсем одна? Как вообще возможно, чтобы люди умирали в таком юном возрасте?! И почему мэр Уиппл настоял на том, чтобы обговорить это дело с шерифом и коронером Бун-Риджа за закрытыми дверями?

Она могла бы задать их вслух, но ей всё равно никто бы не ответил. Родственники промолчали бы потому, что для них она по‐прежнему была ребёнком, а детей никто не принимает всерьёз. Горожане промолчали бы потому, что она – дочь мэра, и при ней все всегда держали язык за зубами, опасаясь, как бы она не разболтала влиятельному отцу их тайны.

Так что искать ответы приходилось самой – других вариантов не было.

– Детка, прекрати.

Ба Уиппл сжала костлявыми пальцами плечо Гретхен, и та вдруг поняла, что нервно теребит свои локоны.

– Веди себя благопристойно! – попросила пожилая дама, не сводя глаз с могилы.

Благопристойность. Это слово точно описывало весь сегодняшний день. Долг и этикет, главные ценности дома Уипплов, напоминали о себе даже здесь, на похоронах члена вражеской семьи. Гретхен сцепила руки за спиной, чтобы больше не трогать волосы. Она старалась вести себя как можно благопристойнее, а на гроб Эсси тем временем упала последняя горсть земли, и чёрная толпа начала потихоньку рассеиваться.