Дом Утраченных Грез - [84]
Но все-таки был танец! И разве это не было замечательно?
Он посмотрел на солнце, застывшее в небе. Оно было как желтый глаз хищной рептилии.
– Пора поспать, – сказал Манусос. – Надо подготовиться, набраться сил.
Майк поборол искушение съязвить.
– Подготовиться к чему?
– Подожди и увидишь.
Манусос устроился вздремнуть. Майк сел поодаль, слишком разозленный, чтобы думать о сне. По солнцу шли круги, словно от камня, брошенного в золотой пруд. От подножия огромной скалы ползла тень. Полуденное гудение насекомых походило на ровную работу двигателя в сантиметрах под земной поверхностью. Как и следовало ожидать, вскоре, убаюканный этим гудением, Майк уснул.
Он проснулся через два часа, одуревший и раздраженный. Манусос не спал и смотрел на него. Спазмы голода, утихшие было на некоторое время, вернулись с Удвоенной остротой. Майк схватил канистру и отпил воды. Желудок у него был расстроен, так что он побрел в кусты подальше от глаз Манусоса.
Вернувшись, он заметил на щеке у пастуха большую царапину. Не успевшая засохнуть кровь алела под подбородком сквозь серебряную щетину. На тыльной стороне ладони виднелся порез.
– Что ты тут делал?
Манусос неопределенно повел головой. Майк был настойчив.
– Пока ты спал, твой дух встал и пошел. Мы боролись.
– Я во сне дрался с тобой?
– Твой дух пытался сойтись с твоим врагом. Нельзя было допустить этого.
– Погоди, погоди, погоди…
– Микалис, у нас нет времени на разговоры. Нам надо много чего сделать до темноты.
Майк посмотрел на хитрого старого пастуха. Настоящий лис. Вполне возможно, что он сам себя оцарапал.
Манусос был полон решимости не давать Майку долго думать над его словами.
– Приступай прямо сейчас. Собирай кусты мастики. Сколько сможешь найти. Нам потребуется все, что ты сможешь притащить. Иди, тебе нужно быть готовым до того, как солнце скроется за горой.
Майк вздохнул и огляделся. Задача была не из легких. Поблизости почти не осталось сухой мастики, они ее уже сожгли. Придется походить, чтобы собрать хоть сколько-нибудь.
– И если увидишь кого-нибудь, – добавил Манусос, – ни с кем не разговаривай. – С этими словами он направился в сторону пасущихся овец.
Остаток дня Майк выполнял задание Манусоса. Предупреждение пастуха ни с кем не разговаривать казалось совершенно излишним. Кроме него, ни души не было вокруг; да и что может кому-то понадобиться в этом суровом месте? Тени стали длинней, ящерицы, мелькнув хвостом, прятались под вулканическими камнями, температура внезапно упала. Он навалил у скалы груду корявых кустов мастики, и зеленых, и сухих.
Манусос кивнул:
– Теперь отдыхай и жди. – Майк хотел было заговорить, но Манусос прервал его: – Отдыхай молча.
Так прошло четверть часа. Пастух глотнул воды и полез на пятнадцатифутовую скалу. Майк поразился проворству и легкости, с какими старик, находя в выветренной стене невидимую опору для пальцев, карабкался вверх. Усевшись на вершине, он разулся и снял носки. Потом размотал головной платок и затолкал в карман. Уселся поудобней, решительно уперся босыми ступнями в скалу и застыл в ожидании. Над его плечом, малиновое, пылающее и огромное, опускалось солнце. Манусос откинул назад голову и запел.
Это была греческая рицитика из неведомой древности, традиционная народная песня, звучащая над пастбищами времени. Глубина голоса Манусоса и сила его «глубокого пения» оказались откровением для Майка. Летящий в воздухе напев был труден и чужд; непохожий на песни, существующие в западной традиции, он, казалось, уходил корнями скорее в глубины Азии, нежели Европы. Майк не понимал, о чем поет пастух; всех его знаний греческого хватило лишь на то, чтобы узнать одно-два слова. Но и без слов было ясно, что песня представляет собой печальную и покорную мольбу. Тягучие ноты и переменчивое вибрато, разносившиеся по всей долине, глубоко тронули Майка.
Пастух пел долго, вознося к небу, как дар ему, необыкновенные мелодии. Майк поднял глаза и увидел ястреба, парящего в вышине, и его пронзила дрожь. Он оглянулся на пастуха, поющего на вершине скалы. Было что-то душераздирающее в сочетании силы и хрупкости, заключенных в этом человеке, в мысли о легких, напрягающихся в его груди, в этой крохотной и дерзкой фигуре, стоящей на скале и поющей необъятному пространству долины и самому космосу. И тут, по неведомой причине, Майк отчаянно разрыдался. В следующее мгновение он уже содрогался от неудержимых слез, и песня вторила его плачу. Ощущение времени и места исчезло.
Начиная понемногу успокаиваться, он увидел, что Манусос стоит рядом с ним, утонув коленями в пыли. Он чувствовал, как большие ладони пастуха гладят его волосы.
– Ну, ну, все хорошо.
Майк застеснялся своих слез:
– Прости. Не знаю, что на меня нашло. Прости.
– Простить? Почему простить?
– Я чувствую себя полным дураком. Я сидел, слушая твою песню. А потом вдруг разревелся, как малое дитя. Прости.
Манусос смутился:
– Но это была песня слез. Ничего удивительного, что ты заплакал, этого я и хотел от тебя. Зачем просить прощения?
Майк утер глаза:
– Там, откуда я приехал, мы редко плачем.
Манусос секунду изучающе смотрел на него. Потом сказал:
Впервые на русском – в буквальном смысле волшебный роман мастера британского магического реализма, автора, который, по словам именитого Джонатана Кэрролла, пишет именно те книги, которые мы всю жизнь надеемся отыскать, но крайне редко находим. Тара Мартин ушла гулять в весенний лес – и пропала без вести. Ее родные, соседи, полиция обшарили окрестность сверху донизу, но не нашли ни малейших следов шестнадцатилетней девушки. В отсутствие каких-либо улик полиция даже пыталась выбить признание из возлюбленного Тары – талантливого гитариста Ричи со всеми задатками будущей рок-звезды.
Грэм Джойс — яркая звезда современной британской литературы, тонкий психолог и мастер увлекательной фабулы, автор, который, по словам именитого Джонатана Кэрролла, пишет именно те книги, которые мы всю жизнь надеемся отыскать, но крайне редко находим. Он виртуозно препарирует страхи и внутрисемейную ненависть, филигранно живописует тлеющий под спудом эротизм и смутное ощущение угрозы.Алекс работает археологом и раскапывает древний замок прямо в черте города. Его жена Мэгги сидит дома с детьми и мечтает получить диплом психолога в местном университете.
От знаменитого автора «Зубной феи» и «Курения мака» – эпическая сага о семье, любви, войне и волшебстве. Марта – матриарх семьи из семи дочерей, передающей по кругу Фрэнка, родившегося в последний год войны у эмоционально нестабильной Кэсси, ассоциирующей себя с леди Годивой. Фрэнк общается с невидимым Человеком за стеклом и учится бальзамированию, осваивается в коммуне и пытается совладать с зачатками дара предвидения…
«Зубная Фея» – самый известный роман блестящего английского писателя Грэма Джойса.Существует поверье: если ребенок, засыпая, положит под подушку выпавший молочный зуб, его заберет Зубная Фея и оставит вместо зуба монетку.Проснувшись однажды ночью, семилетний Сэм обнаруживает у своей постели Зубную Фею, больше похожую не на персонажа Шарля Перро или братьев Гримм, а на злобного гопника неопределенного пола. Он сам виноват: не надо было просыпаться, не надо было видеть фею. Теперь она (или он?) будет сопровождать Сэма все его детство и юношество, меняясь вместе с ним, то помогая ему, то угрожая, но ни разу не давая ответа на вопрос: реальность это или кошмарный сон и кто кому снится?
В бескомпромиссном, галлюцинаторно-ярком романе "Курение мака" Грэм Джойс рассказывает историю английского электрика, который получает из МИДа сообщение о том, что его студентка-дочь задержана в Таиланде с грузом опиума. Отправляясь ей на выручку в компании приятеля по викторине типа «Что, где, когда» и своего старшего сына, христианского фундаменталиста, он оказывается в самом центре «золотого треугольника» наркоторговли и вынужден противостоять как «опиумным генералам», так и складывавшейся веками системе народных верований, вступить в смертельную схватку за жизнь и душу своей дочери с таиландскими наркобаронами и самим Духом Опиума.
Знаменитый писатель Джонатан Кэрролл сказал, что Грэм Джойс пишет именно те романы, которые мы всю жизнь надеемся отыскать, но крайне редко находим.«Магический реалист» Джойс виртуозно препарирует страхи и внутрисемейную ненависть, филигранно живописует тлеющий под спудом эротизм и смутное ощущение угрозы. В романе «Скоро будет буря» большая компания англичан приезжает отдыхать на юг Франции и поселяется в огромном старом особняке. На дворе август – пора убийственно жарких дней, за которыми нередко следуют грозы и ураганы.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.