Дом учителя - [12]

– Вы хотите сказать, – перебил Юра, – что моей маме не нравится Анжела?

– Так диалога у нас не получится. Во-первых, ты перебиваешь меня. Во-вторых, то, что я хочу сказать, я и говорю. Потрудись не искать в моих словах двойной смысл, подтекст. Если бы я разговаривала с твоей мамой, я бы поделилась с ней своим нынешним тренингом, самовнушением: избранники моих детей – некритикуемые создания. Если сын приведет лягушку, я наполню для нее корыто, если дочь выйдет замуж за хорька, я буду покупать ему… не знаю, чем хорьки питаются.

– Они хищники из семейства куньих, как ласки и горностаи. Питаются мелкими птицами и грызунами, также червяками и насекомыми.

«Да здравствует детская энциклопедия! – подумала Анна Аркадьевна. – С памятью мальчику повезло». И тут же вспомнился анекдот: была Василиса Прекрасная, вышла замуж за Ивана Дурака, стала Василиса Дурак.

– От куньих вернемся к тебе. Возможно, я зашла издалека, но ты должен извинить мою старческую болтливость. Пожилые люди, чтобы сказать о прогнозе погоды на день, начинают от царя Гороха.

– Ничего. И вы не старая.

«Ты стал на то место, мальчик, которое я тебе приготовила, общаясь с тобой строго и доверительно одновременно. Ты не представляешь, сколько таких мальчиков прошло через мои руки. И сколько понадобилось времени, чтобы понять, как завоевать ваше расположение».

– Мерси! – поблагодарила Анна Аркадьевна. – Итак, у нас, то есть у тебя сомнение, любишь ли ты по-настоящему свою девушку. Надеюсь, ты понимаешь, что даже если бы я была знакома с Анжелой лично, имела о ней мнение, я никогда бы не стала его высказывать. А ты, если позволишь себе выслушивать чужие мнения, тем более негативные, о своей девушке, смело вычеркивай себя из списка благородных мужчин, рыцарей и джентльменов. Это твоя жизнь и только ты в ней принимаешь решения, за которые несешь ответственность. Все-таки без преамбул мне никак не обойтись.

Юру подмывало что-то спросить или не согласиться, поспорить, но Юра удержался.

– Настоящая любовь, – продолжила Анна Аркадьевна, – тут нам придется прибегнуть к избитому сравнению. Кстати, затертые от частого употребления в быту, искусстве, особенно литературе, прозе и поэзии, образы часто несут все признаки аксиом. – Анна Аркадьевна мысленно похвалила Юру за быстро выработанное терпение, хотя если бы он попросил ее не растекаться мыслью по древу, то был бы совершенно прав. – Настоящая любовь-страсть похожа на болезнь, на лихорадку. Нужно быть эмоционально глухим, душевно тупым – деревом, бревном, чтобы не понять, что ты болен, что тебя лихорадит, что ты погибаешь без лекарства, из-за разлуки, даже короткой, с любимым человеком. Истинная любовь может быть основой счастливого брака. Но основа хорошей семьи не обязательно сокрушительная страсть.

Юра задумался, не уловил противоречия в последних фразах или ему эти противоречия были сейчас неважны. Анна Аркадьевна спросила себя, не слишком ли она заакадемичела свою речь. Не хватало только сказать: «Отдавая должное предыдущим выступающим, их аргументации, основанной на уважаемых, классических, но в современных реалиях далеко не бесспорных источниках, мы позволим себе привести данные последних отечественных и международных исследований, а также высказать предположения и гипотезы из них вытекающие».

В кармане Юриной куртки запел сотовый телефон.

Юра ответил на звонок, перемежал свои слова паузами, выслушивая обиженную Анжелу, чей голос до Анны Аркадьевны доносился как клекот встревоженной птицы.

– Я еще дома, задержался… Иду уже… Целый час ждешь?.. Ну, не получилось…

«Сейчас он извинится, – подумала Анна Аркадьевна, – скажет ей что-нибудь ласковое. Надо посоветовать ему уменьшить громкость телефона».

– Тогда давай завтра? – спросил Юра. Выслушал длинную трель. – Ладно, иду уже… Сказал, иду!

3

На следующий день после ужина Анна Аркадьевна и Юра вместе вышли на улицу и сели на лавочку. Юра спросил, какие специальности выбрали дети Анны Аркадьевны. Неожиданно для себя она стала говорить доверительно, словно собеседником был кто-то из близких, например, мама, с которой можно поделиться сомнениями и тревогами, а не только хвастаться успехами детей. Двадцатилетний Юра никак не годился для равного общения, но все-таки, как и Анна Аркадьевна для него, был чужим человеком, откровения с которым не расползутся. Таким людям, вроде попутчиков в поезде, исповедуются не для того, чтобы услышать совет, а чтобы услышать себя самого, проверить свои идеи, заключения и выводы. Можно в уме зубрить таблицу умножения, думать, что выучил ее, но проверить – только вслух, решая примеры.

Дочь Люба учится в медицинском. Из нее выйдет хороший врач. Вряд ли гениальный диагност или хирург. Ничто экстраординарное Любане не свойственно, звезд с неба она никогда не хватала. Она добрый, ответственный, внимательный человек, а врач, обладающий подобными качествами, часто эффективнее, чем тот, у кого семь пядей во лбу. У Любани сейчас сложный период, тяжелое эмоциональное испытание. И речь вовсе не о несчастной любви. Люба – волонтер в детской клинике паллиативной медицины. Безнадежно больные дети, умирающие, их родители, психические истощенные от горя. Это очень страшно, трудно, и надо научиться прятать свой страх, спокойно и доброжелательно говорить, когда горло стискивают слезы. Не струсить, не сбежать, не спрятаться и в то же время не очерстветь.