Дом у скалы. Ангел, который меня оберегает - [33]

— Ну! Ты мое терпение испытываешь, Бобров? — рявкнул Прохоров. Достала его игривая молодежь. Детский сад. Как будто не убийство расследуют, а в каких-нибудь казаков-разбойников играют. Боря вытянулся в струнку и быстро проговорил:

— Убитый проворачивал какие-то делишки с антиквариатом и предметами искусства. Так, что его продуктовая лавочка, это так, для отвода глаз. Думаю, основной его заработок был незаконным.

— Антиквариата? — тупо глядя на Подчиненного переспросил Прохоров.

— Ну да. Не то, что бы часто, но минимум раз в месяц Комаровский встречался с кем-нибудь, кто желал приобрести, что-то из предметов искусства, причем, обычно, что-то определенное, конкретную вещь. Работал под заказ, так сказать.

Боря сиял как именинник. Глаза его озорно поблескивали, улыбка расплылась до ушей.

— Молодец! — похвалил Прохоров. Молодой сотрудник и впрямь порадовал. — Но, хотелось бы побольше информации. Поподробнее узнать, что, кому и главное когда он добывал, как ты выразился под заказ. — Проворчал Прохоров, что бы молодой сотрудник уж слишком не возгордился своими успехами и не задирал нос, для дела это не полезно. — Попробуй еще копнуть в этом направлении, поглубже.

Бобров помотал головой.

— Попробую, конечно, но не думаю, что получится узнать, что-то более подробно. Уголовники, народ, на удивление, не общительный. Если всякая шушера, еще готова чуть-чуть «постучать» за вознаграждение, то люди серьезные никаких разговоров вести не станут, если их самих не прижать, как следует.

— Ладно. Все равно попробуй. Молодцы, свободны.

После ухода следователей, Прохоров позвонил в лабораторию.

— Сегодня результатов не жди, — сразу расставил все точки над «и» Таладзе.

— Вахтанг, у меня третий труп за три дня, — взмолился Прохоров.

— А у меня, каждый день, минимум по три трупа, — отрезал грузин. — Не успевают сотрудники. Чего непонятного?

— Да, понятно все, — обреченно сказал Прохоров. Сегодня уговорить «подвинуть» очередь, явно, не удастся.

— Могу тебе сказать сегодня только одну вещь, — смягчился собеседник.

Прохоров весь превратился в слух.

— На стаканах, которые доставили из дома убитого, нет отпечатков пальцев. Вернее есть, но только самого покойника.

Интересно. Прохоров поблагодарил Таладзе и задумчиво уставился прямо перед собой, обдумывая полученную информацию. Предположение, что изо всех трех стаканов пил сам хозяин, мягко говоря, глупое. Но, тогда получается, что те, кто приехали вместе с ним на машине распивали спиртное в перчатках? Если бы стаканы протерли, там вообще не было бы ни чьих отпечатков. А, кто, скажите на милость, приезжая в гости пьет, не снимая перчаток? Вполне возможно, что тот, кто планирует совершить преступление. Но если гость сидит за столом в перчатках, разве не наведет это хозяина на какие-нибудь подозрения? Тем более, когда гости не самые законопослушные товарищи. А может, латыш не так уж добровольно привез к себе этих двоих? Может, он вовсе и не планировал их приглашать, а ему просто пришлось это сделать, потому, что ему не оставили выбора? Прохоров теперь был почти уверен, что так оно и было. Тут он вспомнил одну фразу сказанную Ольгой Андреевой, и в голове его, вроде как, начала вырисовываться, пока еще довольно туманная, заполненная пробелами и неясностями, но все же картина.

«И, кстати об Андреевой, — плотоядно ухмыльнулся Прохоров. — Нужно дать задание проверить ее еще раз. Уже более серьезно». Она художница. Комаровский приторговывал антиквариатом и какими-то там предметами искусства. Чем не связь? Тут могут быть завязаны большие деньги. А где большие деньги, там и Игорь Северцев, опять же, прекрасно вписывается.

Глава 9

«A, b, c, d, e, f, g…», «Спектр это распределение значений физической величины…» Почему в голову лезет всякая чушь? Нелепые, вырванные из памяти куски фраз, каких-то определений, формул, событий. Видения нереальных, странных картин, выплывающие внезапно, непонятно откуда и по какой причине, кружащиеся перед глазами, как стеклышки калейдоскопа. Все это сводило с ума. Не оставляло в покое.

Он со стоном сел. Его бил озноб, одежда насквозь пропиталась от пота, противно прилипала к телу. Голова горела, тело ломило, и каждое движение давалось с огромным трудом, отзываясь болью. Боль, она была везде, в каждой клеточке. Вгрызалась в мозг, лишая последних сил. Опираясь рукой о кровать, как старик, он попытался встать. Ноги не держали, перед глазами все плыло, и виделось как в тумане. Но ему обязательно нужно встать. Он должен.

Он думал, что самое ужасное было тогда, когда эта сволочь выстрелила в него. Боль была невыносимая. От вида собственной крови, он едва не потерял сознания. Он даже толком не помнил, как ему, все-таки удалось вытащить нож и ударить. Ему очень повезло. Просто чудо, что он нанес точный удар, прямо в сердце. Если бы он не попал с первого раза, его противник, точно прикончил бы его, даже глазом бы не моргнул. Путь до проселочной дороги был настоящей пыткой. Он кое-как перебинтовал руку, но боль была адская. Пуля застряла, и каждое движение отдавалось взрывом чудовищной боли. Он чуть не падал, когда, наконец, вышел к дороге. Он не знал, что делать дальше. Ни одной машины, глушь. До шоссе ему точно не добраться. Он уже подумывал, может все же вернуться в дом и взять машину из гаража. Рискованно конечно, да и ужасно не хочется возвращаться, но, что делать. Но он не был уверен, что сможет дойти. Сил уже не был. Да и вести машину он тоже вряд ли смог бы. Но тут, ему опять повезло. Подъехал внедорожник, остановился. Водитель сам высунулся из окна. «Может подвезти? До шоссе-то топать и топать», — дружелюбно улыбаясь, предложил владелец внедорожника. Через несколько минут, машина остановилась, и водитель немного поболтал, видимо с какой-то знакомой, едущей в сторону поселка.