Дом Туситалы - [4]

— Да ну тебя, Луис, — расстроенно произнес главный дух, — знаешь, какие деньги я потратил, чтобы нанять белых людей? Никто из самоанцев не соглашался не то что духов изображать, но даже тащить каноэ! А ты меня расколол так быстро.

Фэнни осторожно подошла к каноэ и провела рукой по лбу главного «духа». Краска стерлась, и под ней оказалась загорелая кожа.

— Нет, Генри, ты неисправим. — Фэнни пыталась улыбаться. — Признаюсь: ты меня здорово напугал!

Белла крикнула что-то по поводу того, что как хорошо, мол, уехать из этого сумасшедшего дома, и стрелой вылетела из гостиной.

— Все, ребята, нас раскололи, — вздохнул Генри. — Можете увозить каноэ.

Молча поднялся с колен Суанатуфа. Молча подошел к Генри. Молча — в упор — посмотрел ему в глаза и так же молча вышел.

— Не нравится мне этот слуга, — сказал Генри, — наглый какой-то… И шрам этот бандитский. Ты меня еще вспомнишь: они тебе чего-нибудь устроят.

— Суанатуфа действительно странноват, — согласился Туситала. — За то время, что он работает у нас, он не произнес ни слова. Я раньше думал: немой. Но однажды ночью мне не спалось, и я пошел погулять, вошел в конюшню и услышал, как Суанатуфа уговаривает моего строптивого Джека — ты знаешь этого бешеного коня — слушаться меня, говорит какие-то странные слова о великом счастье возить Сочинителя Историй. Сначала я удивился, даже хотел потребовать у Суанатуфы объяснений. Но потом решил: нельзя же отнимать у человека право быть странным?

— Ты меня умиляешь, Луис. — Генри забыл, что он весь разукрашен и увешан гирляндами, и потому никак не мог понять, почему Луис и Фэнни улыбаются, глядя на него. — Ты напрасно улыбаешься, напрасно, я хорошо плачу слугам, не бью, кормлю нормально. Но позволить, чтобы у какого-то там слуги была от меня тайна? Это уж простите… Фэнни, разве я не прав?

— По-моему, прав Луис, — как всегда спокойно и весомо ответила Фэнни.

Генри Моор не так давно приехал на Самоа и не знал, что в доме Сочинителя Историй был неписаный, но свято соблюдаемый закон: если рядом не было посторонних, домашние могли спорить и даже ссориться друг с другом, но во всех спорах и разногласиях с пришлыми людьми они стояли горой друг за друга.

— Как знаете, — ухмыльнулся Генри, — только я вплыл в ваш дом по спине какого-то туземца с красной повязкой по самые глаза. Он сидел под окном гостиной и явно кого-то выслеживал.

— Туземцы любят меня и не сделают мне зла. — Туситала снова принялся разглядывать газету.

В это время распахнулась дверь и на пороге появился Ллойд.

— Уплыло каноэ, да? Обидно! Как всегда, самое интересное пропустил. Уже вся Ваилима кричит про боевое каноэ, плывущее по воздуху, и армию духов на нем. Говорят, это к войне.

— Слухи на земном шаре везде распространяются с одинаковой скоростью, — рассмеялся Генри. — Скучно у вас, ребята, невыносимо. Магазин мой в Апии[7] работает сам по себе. И чем мне заняться?

Тут Генри поднял свои подведенные краской глаза к потолку, начал философствовать: как все торговцы, он очень любил философствовать.

— Ты знаешь, Луис, на Самоа я еще раз убедился в простой истине: мы в этой жизни всего только наблюдатели, и не более. Вот плывет лист, гонимый ручьем, и как бы ни относился лист к ручыо пусть он его хоть ненавидит, хоть боготворит, — листик все одно несет, мчится он, влекомый потоком, и поделать ничего не может. Ничего! Так же и мы — осенние желтые листья, которые несет в болото забвения, и все, что нам остается, — глядеть по сторонам, впихивать в себя впечатления, которые, если вдуматься, тоже никому не нужны. — Генри перевел дыхание. Когда он начинал говорить длинные речи — совершенно не нуждался в собеседнике. — Вот и приходится розыгрыши придумывать, чтобы хоть как-то развеяться. Деньги платить, чтоб себя и других развлекать. Между прочим, Луис, если бы ты меня так рано не распознал, я бы тебе продемонстрировал еще один сюрприз.

Генри достал из своей сумки сверток, который дергался и издавал странные звуки. Когда Генри все же развернул его, все услышали громкий, резкий звук пилы. В руках Генри держал огромную древесную лягушку.

— Какова тварь, а? — Генри всеми силами старался удержать лягушку в руках. — Я мечтал, как эффектно достану ее и вы все обалдеете от этого звука, а ты…

— Генри, можно подержать? — попросил Ллойд.

— Стой! Не делaй этого! — истошно закричал Туситала, отбрасывая газету. — Генри, признайся, неужели это древесная лягушка?

Вопрос был явно лишним: громкий звук пилящей пилы говорил сам за себя.

— Выброси ее, — взмолилась Фэнни, — ненавижу этот звук. Зашвырни куда-нибудь подальше.

Генри размахнулся, и лягушка вылетела в окно.

— Тут уж выбрасывай, не выбрасывай… — вздохнул Туситала. — Да, Генри, беда пришла…

Генри пытался понять: в шутку говорит Туситала или всерьез. Ему хотелось понимающе улыбнуться, но улыбки не получилось.

— Да, Генри, сразу видно, что ты здесь живешь недавно, — печально произнес Туситала.

— А что? — Голос Генри предательски дрожал.

— Он еще спрашивает: а что? Знаешь ли ты, что каждая, даже безобидная тварь в этом мире обороняется. Любой жучок имеет что-нибудь такое, что помогает ему биться с врагами.