Дом там, где сердце - [59]

– Понятия не имею, что могло спровоцировать войну меж­ду ними много лет назад. Поскольку я полностью доверяю тво­ему впечатлению, мне придется теперь работать с этим челове­ком, и я прошу прощения за свои сомнения.

– Определенно, он очень высокого мнения о тебе как об управляющем поместья. Так что твои извинения принимаются. Я понимаю твое раздражение. Я думаю, оно неизбежно, как и чувство… ну… смущения, что ли… бессилия порой.

– Смущение? У тебя? Бессилие? Да у тебя в одних только кончиках пальцев столько силы, что на всю жизнь хватит, – уверенно сказал Локлейн.

– Хотела бы я, чтобы это было так. Но должна тебе при­знаться, Локлейн, что я устала от всех этих дел – устала изво­рачиваться, бороться за каждую копейку, пытаясь выкупить закладную, да еще и всех накормить. Иногда я просто хочу, чтобы все шло само по себе.

– Все будет хорошо, вот увидишь. Это были три долгих тя­желых месяца, но теперь все должно улучшиться, я тебе обе­щаю. Ты столько всего сделала. Теперь ты больше не имеешь право на пессимизм, – промолвил он, целуя ее в щеку.

В душе он очень переживал за нее. Она действительно вы­глядела очень уставшей, бледной. Он даже начал думать, не беременна ли она. Однако она смущенно пожаловалась ему на менструальные боли всего несколько дней назад, и он посо­ветовал ей немножко отдохнуть.

Мюйрин снова опустила глаза в книгу.

– Ничего не изменится, если я не подсчитаю эти суммы, – вздохнула она, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Но она чув­ствовала чистый, резкий лесной аромат, исходящий от Локлейна, и не могла оторвать глаз от его длинных тонких пальцев.

– Ты еще долго собираешься корпеть над этими бумагами? – неожиданно спросил Локлейн.

Мюйрин подняла на него взгляд.

– Нет, а что?

Он встал и задул свечи. Взяв за руку, он повел ее в спальню, и они неторопливо и нежно любили друг друга, пока у Мюйрин не захватило дух.

– Как было бы прекрасно, если бы это чувство никогда не исчезало, – пробормотала она, прежде чем, удовлетворенная, крепко заснула.

По правде говоря, Локлейн и сам так думал. Но из-за массы неотложных повседневных дел у них просто не оставалось вре­мени побыть наедине, радоваться жизни, любить друг друга. У него никогда не было ничего подобного с Тарой. Конечно, он желал ее, но каждый миг, проведенный с Мюйрин, еще больше возбуждал в нем желание.

Он не мог упрекать Мюйрин, что она уделяет ему мало вре­мени. С одной стороны, они не осмеливались говорить о своих чувствах друг к другу. С другой – он не мог возражать, когда она согласилась помочь всем тем несчастным из поместий пол­ковника Лоури и мистера Коула. Если им и не хватало времени, то только из-за того, что Мюйрин взвалила на себя столько дел. Как управляющий поместья он тоже должен был взять их на себя. В конце концов, это его люди, разве не так? И уж точно не люди Мюйрин. Возможно, когда-нибудь и станут ими, но он постоянно видел в ней молодую красавицу в потрясающе эле­гантном платье, которую впервые встретил в Дублине столько месяцев назад.

Он продолжал опасаться, что она вернется в Финтри. Но рассказать о своих страхах не мог. Она лишь посмеется над ним за то, что тот осмелился влюбиться в нее. Все, что он мог, – это попытаться сделать ее счастливой, поддерживать ее и молить Бога, чтобы она решила остаться.

Глава 17

Утром спустя несколько дней Мюйрин сонно повернулась в по­стели, чувствуя чье-то теплое присутствие рядом с собой. Улыб­ка появилась на ее губах, когда она крепко прижалась к тепло­му телу. И только когда оно уткнулось своим мокрым носом ей в лицо, чтобы поцеловать, она открыла глаза, подскочила и села на кровати.

Локлейн добродушно расхохотался над ее изумленным ли­цом, когда она воскликнула:

– Кто это?

– Это щенок, глупышка. А что, в Шотландии собак нет? – поддразнил он.

Мюйрин осторожно протянула руку, чтобы погладить ры­жевато-черное создание с такими длинными лапами, каких она не видела никогда в жизни, и с густой шерстью, слегка топорщившейся между крошечными, высоко посаженными ушами.

– Нет, Локлейн, я спрашиваю, что это за порода, – засмея­лась она. – Чуть-чуть похож на эрдельтерьера, но шерсть не­много другая.

– Вообще-то, это ирландский терьер. Ты права, они с эрдель­терьерами похожи, но у этого черные пятна на спине и под­бородке исчезнут с возрастом, вся его шерсть станет рыжеватой, будет прямой и твердой, а не мягкой, – объяснил Локлейн, поглаживая ласковое создание, когда оно уютно устроилось между ними.

– Он такой красивый, и к тому же игривый, – восхищенно проговорила она, когда щенок играл с ее пальцами, как коте­нок. – Но как он здесь оказался? Откуда он?

– Сучка полковника Лоури ощенилась незадолго до твоего приезда. Когда ты заговорила о проблеме мышей и крыс, я по­думал, что тебе очень понравится один из этих щенков. Ирланд­ские терьеры очень преданны, и их можно дрессировать, как охотничьих собак. У них очень мягкий голос, и сами они очень послушные собаки среднего размера. Они также удивительно общительны и любят детей, так что можно не волноваться, что он что-то натворит на ферме.

– А как насчет скота?

– Он наверняка будет бегать за тобой повсюду, но, как я ска­зал, при правильной дрессировке можно добиться, что он не будет гонять овец.