Дом ста дорог - [9]

— Кажется, он и впрямь болеет очень и очень давно, — попыталась отнестись с пониманием Чармейн. — Но, мать моя женщина, почему именно я должна разбираться со всей этой помойкой?

Постель зашевелилась.

Девочка обошла её и увидела Бродягу, который уютно устроился в груде постельного белья и лениво почёсывался. Когда он заметил Чармейн, то тут же припал к кровати и принялся вилять хвостиком, прижав свои лохматые уши и жалобно поскуливая.

— Кажется, это не твоё место, — заметила девочка. — Ну и ладно. Вижу тебе тут удобно. Хотя я бы скорее умерла, чем заснула в этой кровати.

Она вышла вон и шагнула к двери напротив. За ней оказалась ещё одна спальня, точь-в-точь как предыдущая, вот только чистенько прибранная: кровать аккуратно заправлена, стенной шкаф закрыт, а выдвижные ящики пусты. Чармейн одобрительно кивнула. Исследуя оставшиеся двери в коридоре, девочка нашла ещё две подобные спальни.

«Надо бы выбрать комнату и перенести мои вещи, — подумала Чармейн. — А то среди этих спален и заблудиться недолго.»

Она вернулась в коридор и увидела Бродягу, изо всех сил скребущего дверь ванной комнаты.

— Тебе туда нельзя, — обратилась к нему Чармейн. — Там для тебя нет ничего.

Однако не успела девочка подойти к псу, как дверь перед ним распахнулась. Чармейн последовала за ним, но за дверью её ждало разочарование, стон сорвался с её губ — перед ней снова предстала кухня. Грязь и беспорядок никуда не делись. Немытая посуда и удручающие мешки покоились на своих местах, в лужице чая лежал заварочный чайник, одежда Чармейн всё так же валялась на полу, а из очага выглядывал зелёный кусок мыла.

— А я уже и забыла обо всём, — вздохнула девочка.

Бродяга поставил свои лапки на стул и ловко взобрался на него, после чего принялся смотреть на Чармейн своим жалостливым взглядом.

— Проголодался, — сразу сообразила девочка. — Я, признаться, тоже.

Она присела на стул, Бродяга перебрался к ней на колени, и вдвоём они уплели ещё один пирог, за которым последовали фруктовый торт, два пончика, шесть шоколадных печений и пирожное с заварным кремом. Окончив трапезу, Бродяга тяжело спустился на пол и побрёл к двери, которая с лёгкостью открылась перед ним, стоило ему лишь поскрести. Чармейн собрала разбросанную одежду и направилась следом, чтобы положить свои вещи в пустую спальню.

Однако произошло что-то непонятное. Чармейн локтем распахнула дверь и, не задумываясь, повернула направо, чтобы войти в коридор, но вокруг повисла кромешная тьма. Девочка тут же наткнулась на другую дверь и сильно ударилась локтем об её ручку.

— Ай! — воскликнула Чармейн, напоровшись на невидимую ручку, и тут дверь неожиданным образом распахнулась. Девочка ввалилась в гигантских размеров комнату, освещённую множеством арочных окон. В нос ударила смесь запахов сырости, затхлости, старой кожи и заброшенности. Похоже, их источником служили старинные резные кресла, обитые кожей; они окружали широченный резной стол, занимающий почти всю комнату. Перед каждым креслом на столе лежал кожаный коврик и старая высохшая промокашка. Только перед одним креслом вместо коврика лежала указка; на его спинке красовался герб Верхней Норландии. И стол, и кресла, и коврики, — всё покрывал густой слой пыли, а в углах окон тряпками свисали многолетние паутины.

— Что за странная комната, столовая что ли? — спросила Чармейн, разглядывая странную залу. — И как мне теперь отсюда добраться до спальни?

— Ты попала в зал конференций, — раздался голос двоюродного дедушки Уильяма, но такой слабый, будто доносился из другого конца дома. — Раз ты здесь, то, наверняка, заблудилась. Слушай внимательно, моя милая. Обернись вокруг себя по часовой стрелке и, пока разворачиваешься, открой дверь левой рукой. Переступи порог и подожди, пока дверь захлопнется за тобой. Затем сделай два больших шага влево — и очутишься у ванной комнаты.

«Надеюсь, сработает!» — думала Чармейн, стараясь в точности исполнить каждое указание.

Всё прошло прекрасно, не считая темноты, в которую погрузилась девочка, едва дверь захлопнулась, и каменного коридора, в котором она очутилась, когда мрак рассеялся. Впереди она увидела скрюченного старика; он не спеша толкал тележку, уставленную серебряными чашками, из которых шёл пар, кувшинами, кастрюлями и чем-то, что напоминало гору пончиков. Чармейн наблюдала за стариком несколько секунд, размышляя про себя. Она решила, что окликни она старика — ни для неё, ни для него ничем хорошим это не обернётся, поэтому девочка молча ступила два шага влево. И вот, наконец-то, она оказалась около двери в ванную комнату. Отсюда Чармейн могла видеть Бродягу, который наворачивал круги в постели двоюродного дедушки Уильяма, устраиваясь поудобней.

— Фу! — только и бросила она, затем вошла в спальню напротив и свалила всю одежду на комод.

Чармейн вернулась в коридор и распахнула окно. Девочка залюбовалась солнечным светом, разливающимся по лугу, и с удовольствием вдыхала свежий морозный воздух, который приносил ветерок. «Через такое широкое окно легко залезть в дом, — подумалось Чармейн, — или вылезти.» Хоть взгляд её блуждал по чарующему глаз лугу, мысли же не покидала та любопытная книга с заклинаниями, которая осталась на рабочем столе двоюродного дедушки Уильяма. Ей никогда не позволяли даже заикаться о чарах, а здесь было столько книг, посвящённых магии — невозможно устоять.