Дом с вишневыми ставнями - [29]

Луиза всхлипнула:

– Но ведь я прошу его! Прошу вернуть мне суженого!

Пастор мягко улыбнулся:

– Может быть, ты попробуешь просить по-другому?

Проси, чтобы Господь хранил и берег твоего любимого, направлял его, а твои страдания облегчал и помогал превозмочь тоску и печаль. А на остальное пусть будет его воля.

Тогда эти слова приободрили Луизу. Она стала чаще бывать в церкви, молиться и дома, читать Библию и Евангелие. Она находила большое утешение. В остальном Луиза была верна себе – перестала видеться с кавалерами, занималась учебой, помогала родителям, шила платья для себя и подруг. Сшила несколько свадебных платьев, стараясь не думать о собственной судьбе.

И однажды Мартин вернулся обратно в Миттенвальд.

Он пришел с живописным букетом полевых цветов и при встрече с опаской смотрел на ее изящные руки – нет ли на них кольца. Потом было много и радости, и слез, но жили они душа в душу. Удивительная была пара.

Сейчас люди как будто разучились ждать – письма, лета, любви, урожая ягод. Все можно получить легко, в любое время, без особых усилий, поэтому ожидание особенно томительно, – фрау Матильда смахнула слезу и налила еще морса из кувшина.

Берта некоторое время сидела молча, находясь под впечатлением от старинной, пропитанной надеждами и молитвами истории. Затем вдруг резко встала, порывисто обняла оторопевшую фрау Матильду, поцеловала ее в щеку и, на ходу крикнув «Спасибо вам!», убежала к себе.

Она вспомнила ее. Потертую старую книгу в коричневом кожаном переплете с золотыми буквами. Бабушкину Библию.

Берта влетела в домашнюю библиотеку и стала искать на самой верхней полке. Вот она. Девушка ласково погладила книгу и смахнула с нее пыль.

Полистав страницы, она увидела карандашные пометки бабушки. Девушка взяла один из своих красивых блокнотов в твердой обложке, ручку и стала читать, отмечать, выписывать.

Через несколько часов сердце ее было согрето и успокоено целительным словом Божьим. Она почитала молитвы из молитвослова, а затем и своими словами горячо молилась о своих близких и друзьях. И о Джонатане.

Лишь бы у него все было хорошо.

– Храни его, Господи, – шептала Берта, пока, утомленная непривычным порывом, не уснула счастливая и вновь обретшая надежду.

И уверенность, что ее любят.

Ведь Господь любит всех своих детей, верно?

Глава 31.

Через неделю, проведенную в напряженной работе, Марта привыкла и к новой должности, и к строгому, но гостеприимному Мюнхену. Она уже знала, где выбрать ароматную зелень для салатов, в каких книжных магазинах лучший ассортимент, где местные модницы находят самые изящные туфли.

Марта навестила свою тетю Мэг: та гордилась успехами племянницы, приписывая их в большей степени воспитанию в ее доме, нежели личным способностям девушки. Доверительного, душевного общения не складывалось, и Марта решила, что один визит вежливости в неделю устроит обеих.

На работе она не чувствовала себя чужой, а в квартире ощутила себя дома, поставив свои книги на полки, и фотографию родителей в скромной деревянной раме – на кухонный стол.

Вскоре Марта изучила всех сотрудников, потеряв к ним иной, кроме профессионального, интерес, и лишь одна журналистка до сих пор оставалась для нее загадкой. После безуспешных попыток поговорить с девушкой о чем-нибудь кроме работы Марта нарекла ее «неуловимая Джулия». Джулия вела себя как примерный сотрудник, сдавала материал вовремя, на работу не опаздывала, не отпрашивалась уйти пораньше и была вежлива. Но стоило Марте завести разговор на любую другую тему, журналистка словно пряталась в раковину. В Марте проснулся охотничий инстинкт – она привыкла брать приступом нерушимые крепости, при этом не подпуская к себе самой.

Ей не удавалось расположить к себе Джулию – та ускользала от нее, как мимолетная сиреневая дымка зари июльским утром. Марте оставалось надеяться только на случай, и вскоре он представился.

Однажды после работы Марта шла домой, предвкушая спокойный вечер, как вдруг серое небо, весь день копившее влагу, пролилось дождем на заполненные прохожими улицы и мостовые. Чтобы не испортить замшевые туфли, девушка забежала в ближайшее открытое кафе и заняла столик у окна, заказав салат и чашку кофе.

Несколько мгновений спустя в кафе вошла Джулия, стряхивая перед входом капли с намокшего плаща.

Она заметила начальницу и после некоторого колебания направилась к ней.

– Вы не возражаете? – уточнила она, ставя сумку на подоконник и усаживаясь в кресло напротив.

Марта удивленно смотрела на нее, не веря в происходящее:

– Не возражаю ли я? Джулия, я благодарю дождь за эту встречу. Мне кажется, вы меня избегаете.

Джулия небрежным жестом прибрала волосы.

– Марта, я не избегаю вас. Понимаете… Я не умею дружить наполовину, не люблю поверхностное общение. Мне это неинтересно. А вам?

Марта собиралась ответить, что, в таком случае, дружбы у них не выйдет, но почувствовала, как сердце взывает к доверительной беседе, и если уж кому больше нужен был друг, так это ей.

Джулия заказала себе кофе и сырную тарелку и с ожиданием в топазовых глазах смотрела на Марту.

Та вздохнула и сказала:

– Хорошо, Джулия, я начну. Я родилась Мюнхене, мои родители погибли, когда мне было семь лет, меня воспитывала тетя.