Дом с привидениями в Летчфорде - [12]
Избавившись наконец от мистера Хендерсона, я подошел к двери, за которой скрылась миссис Тревор и попросил позволения войти.
— Прошу вас, — отозвалась она и, отняв руки от лица, улыбнулась той мягкой улыбкой, которая стала еще мягче с тех пор, как я увидел ее впервые.
— Мне кажется, я этого не заслужила, — начала она. — Я не хочу дурно говорить о покойном, но он грубо оскорбил меня.
Я осмелился предположить, что, вероятно, муж ее смотрел на завещание как на простую предосторожность.
— Как будто я собиралась снова выйти замуж, как будто… оставим это. Капитан Тревор любил повторять, что женщинам ни в чем нельзя доверять. Но есть одна вещь, которую нельзя доверять мужчинам.
— Что же это?
— Счастье женщины.
Несколько минут мы сидели молча, затем она снова заговорила:
— Завтра я пожалею о том, что сказала сегодня, но я оскорблена, потрясена. Когда мои мальчики вырастут и прочтут завещание, составленное их отцом, они неизбежно задумаются о том, какой женщиной была их мать в молодости, если потребовалось принять столь суровые меры. И потом, — продолжала она, — все это было для меня полной неожиданностью. Мне казалось, мы с Джеффри стали гораздо ближе, казалось, он сделался гораздо добрей, от его былой подозрительности не осталось и следа. Он был так благодарен мне за все те мелочи, которыми я старалась облегчить ему боль, он сказал так определенно, так искренне — во всяком случае, так мне показалось, — без малейшей насмешки, как это иногда с ним бывало, — что из его завещания я пойму, как глубоко он мне доверяет. Но когда мне прочли эту жестокую, жестокую бумагу, я почувствовала, что не вынесу несправедливости. Я просто не понимаю, что мой покойный муж имел в виду.
Я не решился сказать ей, что, по-моему, у покойного капитана Тревора были свои причины придумать историю, которую она мне повторила накануне похорон. Он думал, сказал я, что оказывает ей доверие, оставляя детей на полное ее попечение.
— Ведь ясно, что я и Хендерсон не станем вмешиваться в их воспитание, — заключил я.
— Но что он имел в виду, упоминая о возложенном на вас доверии? — не унималась она.
— Когда один человек просит другого стать его душеприказчиком, он выражает ему доверие, — ответил я.
— Вы стараетесь представить случившееся в выгодном свете, — сказала она, — потом я буду благодарна вам за это объяснение, но я уверена, в душе вы думаете иначе. И больше никогда не будем об этом говорить.
Однако через несколько лет нам все же пришлось об этом говорить. Здесь не было моей вины, видит Бог, я не хотел причинить ей новых огорчений.
Глава IV
Я заключаю сделку
Я понял, что опять ошибся с этой клубникой. Крохотный мирок — Боже, что за игрушечный мир окружал Фэри-Уотер — с редким даже для более узкого круга единодушием признал три факта: во-первых, что капитан Тревор, бессовестно обращавшийся с женой при жизни, еще хуже обошелся с ней после смерти; во-вторых, что она, в отличие от других женщин, не будет страдать от наложенных на нее ограничений; в-третьих, что у нее, слава Богу, есть родственник — то бишь я, — который своим приездом и советами способен облегчить ее тяжелое положение.
Предварительно маленький мирок узнал мое мнение по этому и множеству других вопросов, и мы пришли к взаимному согласию.
Что до Мэри, то мысль о том, что смерть ее мужа как-то отразится на моих посещениях, просто не приходила ей в голову.
Она звала меня Стаффорд, мальчики — дядя Стаффорд, малышка — дедушка Стаффорд, и если б я вдруг вознамерился переселиться к ним навсегда, она наверняка не усмотрела бы в этом ничего предосудительного.
К тому же, со смертью Джеффри бывать в Фэри-Уотер стало приятнее. Однако мои посещения омрачались тем, что у старшего мальчика появились признаки какой-то непонятной для всех и даже для здешнего врача болезни, которая не могла нас не тревожить.
— Если не изменить лечения, мальчик останется хромым на всю жизнь, — сказал я Мэри, когда мы прогуливались по парку. — Но что предпочесть? По-моему, нужно показать его первоклассному доктору.
— Делайте все, что сочтете нужным, лишь бы мой дорогой: мальчик поправился, — ответила она. — Я не могу глядеть на него без угрызений совести. Он расплачивается за мое преступное волнение в первые месяцы замужества. Я в этом не сомневаюсь.
Миссис Тревор говорила с такой уверенностью, что целому консилиуму врачей вряд ли удалось бы ее переубедить.
Поскольку я не отношусь к числу этих почтенных мужей, то я и не пытался. Прежде всего потому, что она была матерью. Всей своей душой, всеми мыслями и надеждами она была связана с детьми, и если ей нравилось винить себя в болезни своего первенца, не стоило лишать ее этого удовольствия.
— Мэри, — сказал я, останавливаясь. — Мне в голову пришла чудесная мысль. Я знаю одного человека. Он мой близкий друг — один из немногих близких друзей, которые у меня есть. Вдобавок он знающий хирург. Позвольте мне пригласить его сюда недели на две? Он сам, бедняга, болен и нуждается в покое и свежем воздухе, и он нам скажет, как лечить Джеф…
Не успел я договорить, как она, не помня себя от радости, приволокла меня в библиотеку и, положив передо мной ручку, чернила и бумагу, потребовала, чтобы я написал своему другу.
Предлагаемый вниманию читателей сборник объединяет произведения, которые с некоторой степенью условности можно назвать "готической прозой" (происхождение термина из английской классической литературы конца XVIII в.).Эта проза обладает специфическим колоритом: мрачновато-таинственные приключения, события, происходящие по воле высших, неведомых сил, неотвратимость рока в человеческой судьбе. Но характерная примета английского готического романа, особенно второй половины XIX в., состоит в том, что таинственные, загадочные, потусторонние явления органически сочетаются в них с обычными, узнаваемыми конкретно-реалистическими чертами действительности.Этот сплав, внося художественную меру в описание сверхъестественного, необычного, лишь усиливает эстетическое впечатление, вовлекает читателя в орбиту описываемых событий.
Предлагаемый вниманию читателей сборник объединяет произведения, которые с некоторой степенью условности можно назвать «готической прозой» (происхождение термина из английской классической литературы конца XVIII в.).Эта проза обладает специфическим колоритом: мрачновато-таинственные приключения, события, происходящие по воле высших, неведомых сил, неотвратимость рока в человеческой судьбе. Но характерная примета английского готического романа, особенно второй половины XIX в., состоит в том, что таинственные, загадочные, потусторонние явления органически сочетаются в них с обычными, узнаваемыми конкретно-реалистическими чертами действительности.Этот сплав, внося художественную меру в описание сверхъестественного, необычного, лишь усиливает эстетическое впечатление, вовлекает читателя в орбиту описываемых событий.
Предлагаемый вниманию читателей сборник объединяет произведения, которые с некоторой степенью условности можно назвать "готической прозой" (происхождение термина из английской классической литературы конца XVIII в.).Эта проза обладает специфическим колоритом: мрачновато-таинственные приключения, события, происходящие по воле высших, неведомых сил, неотвратимость рока в человеческой судьбе. Но характерная примета английского готического романа, особенно второй половины XIX в., состоит в том, что таинственные, загадочные, потусторонние явления органически сочетаются в них с обычными, узнаваемыми конкретно-реалистическими чертами действительности.Этот сплав, внося художественную меру в описание сверхъестественного, необычного, лишь усиливает эстетическое впечатление, вовлекает читателя в орбиту описываемых событий.
Предлагаемый вниманию читателей сборник объединяет произведения, которые с некоторой степенью условности можно назвать «готической прозой» (происхождение термина из английской классической литературы конца XVIII в.).Эта проза обладает специфическим колоритом: мрачновато-таинственные приключения, события, происходящие по воле высших, неведомых сил, неотвратимость рока в человеческой судьбе. Но характерная примета английского готического романа, особенно второй половины XIX в., состоит в том, что таинственные, загадочные, потусторонние явления органически сочетаются в них с обычными, узнаваемыми конкретно-реалистическими чертами действительности.Этот сплав, внося художественную меру в описание сверхъестественного, необычного, лишь усиливает эстетическое впечатление, вовлекает читателя в орбиту описываемых событий.