Дом с панорамными окнами - [18]

— И… Что он, говорит что-нибудь мне?

Лерка усмехнулась, почесала переносицу, поглядывая куда-то наискосок, за спину родственницы:

— Говорит, у тебя прическа дурацкая.

Гаша покраснела и автоматически пригладила волосы рукой:

— Он не мог так сказать.

— Верно. Он сказал, что ты опять патлатая ходишь.

Агафья заулыбалась:

— Ему никогда не нравилось, когда волосы распущены. А еще?

— Говорит, Филимонов — дурак. — Агафья покраснела. — Чтоб ты не обращала на него внимание. Кстати, Филимонов — это кто? Тебе это о чем-то говорит?

Родственница заправила волосы за уши:

— Говорит. Филимонов — он на год старше меня, в колледж сейчас пошел учиться. И, знаешь, с Маринкой из параллельного начал встречаться… А мне пле-ел, — она закатила глаза. — И про звезды, и про луну, и про любовь до гроба.

Лерка понимающе кивнула.

— Знаешь, дедушка Назар, он очень хороший был. У нас же отца рано не стало. Так дедушка нам его заменил, как мог, — она шмыгнула носом и медленно двинулась дальше, в сторону Развалин. — Максику годик всего был, когда поставили диагноз. Мама плакала так долго… А дед строго так ей сказал: «Не смей парня хоронить, вы́ходим!». И ведь вы́ходили.

Она еще помолчала, уверенно отмеряя шаг за шагом.

— И в развалины он тогда зачастил. Только грустный такой был все время, когда возвращался. Растерянный. И болеть начал часто, постарел как-то, иссох. А потом его и вовсе не стало, — Агафья замолчала. Она схватила Леру за руку. — Знаешь, мне кажется, он там искал вот то, за чем мы сейчас идем. Но не нашел почему-то…

На горизонте показался темный силуэт часовни. Лерка внезапно почувствовала, как ноги окатило холодом, словно ледяной волной, будто вошла она в воды Баренцева моря. В кожу методично вгоняли длинные острые иглы.

Она замерла, стараясь понять, что происходит, перевести дыхание. Но это никак не удавалось, ее медленно накрывала паника, пульсировала в висках, заставляя сердце биться быстрее. Такого у нее еще никогда не было.

Холод тонкими струйками поднимался все выше и выше, проникал в нее, окутывал и пеленал, пока не сомкнулся колючей рукой на тонком горле.

Она громко ахнула и остановилась.

— Ты чего? — Гаша тоже замерла.

Лера тяжело дышала, глаза слезились:

— Что так холодно-то, а?

Гаша боязливо осмотрелась по сторонам. В темноте было слышно, как она рассеянно пожала плечами:

— Да не особо. Ветер с моря. Свежо, но не холодно.

— Это хорошо, хорошо, что не холодно, не попадая зубами по зубам, проклацала Лера.

Оно попробовала выровнять дыхание, сделала еще один неуверенный шаг, и в следующее мгновение голову схватило ледяным обручем. Она вцепилась мертвой хваткой в Агафьин локоть.

— Щас-щас-щас, — повторяла она скороговоркой, заставляя себя привыкнуть к этому чувству, расслабиться. В голове мелькнула догадка. — Здесь просто тоже кладбище, только совсем древнее. Здесь нельзя ходить…

— Где? — прохрипела Гаша, стараясь удержаться на ногах.

Лерка сделала глубокий вдох и показала пальцем себе под ноги:

— Здесь, метра два подо мной. Древнее совсем…

Гаша недоверчиво пожала плечами:

— Что ты фокусничаешь? Нет здесь никаких захоронений, археологи тут все прочесали еще в шестидесятые. Не нашли ничего.

— Значит, не так или не там искали, — голос дрожал, зубы упорно не хотели размыкаться, воздуха катастрофически не хватало.

Она заставила сделать еще один шаг в сторону часовни, пугаясь того, что там может оказаться еще хуже. Только сейчас она поняла, что толком еще ничего не знает о том мире. О его правилах и законах. Может, надо было какую защиту поставить. Или обереги нацепить. Вон маги всякие в телепередачах, все в черепах, кольцах и булыжниках драгоценных… «Может, и мне так надо?» — мелькало в голове.

Сил сдерживаться уже не хватало. Ее начала бить крупная дрожь, голова стала отключаться, теряя нить происходящего. Перед глазами поплыли изумленные образы, ярко освещенные луной. Краешком уплывающего сознания она успела почувствовать горячую ладонь, поддержавшую ее, резкий рывок вверх, к зажигающимся звездам, и приятное тепло, окатившее ее с ног до головы. И в следующее мгновение она уже парила в метре над землей, с удивлением рассматривая свое распластавшееся на траве тело, суетящуюся рядом с ним Гашу, ее приглушенные крики где-то вдалеке, словно за перевалом, и несколько туманных тел, печально наблюдавших за происходящим.

— Лера! Лерка, что с тобой, — верещала родственница и иступлено избивала ее по щекам.

Лерка удивленно посмотрела на того, кто держал ее за руку:

— Дед Назар, я, что умерла?

Тот покачал головой и потянул ее в сторону развалин.

Лерка запрокинула голову, задохнувшись от открывшийся ей красоты, стараясь запомнить все мельчайшие детали:

— Ради того, чтобы запечатлеть такое, точно надо научиться рисовать!

Поверх серых, ясно очерченных стен, существовавших в Леркиной реальности, словно тонкая вуаль, галограмма, мерцали давно утраченные в веках порталы, башенки и своды. Словно две проекции прошлого и настоящего слились в одно изображение, дополняя и поддерживая друг друга. Лерка успела разглядеть мраморное кружево аркатурно-колончатого пояса, изящные ребра колонн, яркие витражи окон, голубой шатер купола.