Дом престарелого моллюска - [10]

– Пойми, мой добрый Гейс, – склонившись, отец взял его руки в свои ладони, – порою стоит промочить горло. Ведь ты не знаешь, на какой путь может вывести всех нас твое молчание. Промочи горло, Гейс и расскажи.

Гейс добросовестно набрал слюны из каких-то ранее скрытых запасов гортани, и проскрипел тихонечко:

– Скажите, вы действительно давно знаете брата Эхатештампа?

– Давно, – похоже, удивился Мантий-Мукаделис. – А почему снова возник такой вопрос?

– С ним что-то не так, – Гейс умоляюще заглянул в глаза отца, словно надеялся, что он все поймет без объяснений. – Вы замечали, что с ним что-то не в порядке?

– Что? – снова удивился Мантий-Мукаделис. – Что с ним не в порядке?

– Он мертвый! – выдохнул Гейс и, словно извиняясь, добавил: – Вы раньше этого не замечали?

– Как это? – совсем уж удивился отец.

– Не знаю, вам видней, раз вы с ним давно знакомы. Я провел скрытый анализ – его тело мертво. Не хотите спросить его по старой дружбе, как такое может быть? А то я столь сильно разнервничался, что толком горло промочить не в состоянии.

Мантий-Мукаделис присел в соседнее кресло и погрузился в задумчивость. Гейс выжидающе смотрел на него до тех пор, пока в проеме не показался свежее упомянутый брат Эхатештамп. И тут горло Гейса чудесным образом само собою неожиданно увлажнилось, а терпение лопнуло от страха.

– Вот там и стой, брат Эхатштамп! – крикнул он. – И не смей подходить! Не пробуй делать шаг!

Пару раз шагнув по инерции, брат остановился на пороге кабины.

– Что-то случилось с тобой, дорогой брат? – Мантий-Мукаделис поднялся с кресла и пошел ему на встречу. – Откройся нам, и мы попробуем изменить твой мир.

– Не подходите к нему! – не сдержался Гейс. – Не надо!

Но отец продолжал двигаться к брату, со своими мировыми идеями. На этот раз пальцы обратились в лезвия в мгновение ока, Эхатештамп схватил старика за плечо и приставил острия к его голове.

– Что происходит, дорогой мой? – спокойно спросил Мантий-Мукоделис, покосившись на лезвия. – Разве ты не знаешь, что на борт пассажирского корабля нельзя проносить оружие? Даже такое безобидное, как твое.

– Тихо! – отрывисто выкрикнул Эхатештамп. – Тихо всем! Значит так…

«Хоть бы шаг сделал вперед, – думал Гейс, напряженно наблюдая за ситуацией, – только бы вошел в кабину, сразу же сработают системы на ликвидацию нападения…» К сожалению, системой безопасности «Антарагона» было предусмотрено устранение буйных пассажиров только на пространстве кабины управления, будто нигде больше на всей огромной территории корабля, в принципе, не могла произойти никакая критическая ситуация. И вот теперь Гейс стоял в пяти шагах от пульта и никак не мог дотянуться до индикатора тревоги, чтобы его активизировать, а угроза в виде брата находилась в нескольких шагах от кабины, и чувствовала себя хозяином положения.

– … значит так! Я всего-навсего хотел долететь до Оксента! Я никому не делал ничего плохого! Просто хотел добраться! И я никому ничего не сделаю, если мы просто продолжим путь! Ты! Сядь за пульт!

«Ой, спасибо», – обрадовался Гейс, усаживаясь в боковое кресло, откуда без проблем можно было дотянуться до тайного оружейного отсека.

– А что будет, если я не соглашусь везти непонятно кого на Оксент? Да еще и под угрозами? Я ведь расстроен, я нервничаю, а, следовательно, не могу должным образом управлять кораблем, что может привести к аварии, даже к катастрофе. – Гейсу пришлось слегка скособочиться и сунуть руку за спину. Сделав вид, что почесывается, он нащупал заветную выпуклость на внутренней панели пульта.

– Тогда я убью старика! – выкрикнул Эхатештамп, и Гейс понял, что он сильно нервничает.

– Да, пожалуйста, – беспечно улыбнулся пилот, извлекая из тайника плоский серый прямоугольник чуть длиннее ладони, – убивай на здоровье, всегда терпеть не мог священников, где они там неприятности – это закон. Но где гарантия, что после этого ты заставишь меня вести «Антарагон»? Больше тебе нечем и некем будет угрожать, убить меня ты не сможешь, ведь некому будет управлять кораблем, а сам ты не умеешь.

Эхатештамп задумался, на секунду отвел взгляд от Гейса, и тот выбросил вперед руку с плоским серым прямоугольником. От резкого жеста прицельный парализатор дальнего действия «увара-у» включился сам собой. Казалось, не из серого прямоугольника, а прямо из пальцев Гейса вылетела очередь синих светящихся точек, прошила насквозь брата Эхатештампа, и тот неподвижно замер. Мантий-Мукоделис снова покосился на пальцы-лезвия у самого своего лица, тихонечко отстранился и вошел в кабину. Гейс заблокировал «увара-у», чтобы тот не дал случайного разряда, убрал его обратно в отсек под пультом.

– Это не повредит здоровью брата Эхатештампа? – Мантий-Мукоделис присел рядом с Гейсом, разглядывая застывшую фигуру.

Пилот почесал переносицу и посмотрел на старика долгим внимательным взглядом.

– Этот человек собирался, как следует, потыкать вам в шею вон теми острыми железками, вы это понимаете? Возможно, он даже собирался вас убить, и вы до сих пор считаете, что это брат Эхатештамп и беспокоитесь о его здоровье? Это кто угодно, только не ваш коллега по монастырю.