Дом Павлова - [25]
— Приглядим, конечно. Не сомневайтесь, — живо сказала Ольга Николаевна. Ее поддержал нестройный хор голосов.
Теперь уже впятером, разведчики отправились в оставшиеся две секции. Квартиры этой части здания неплохо сохранились, хотя, судя но валявшимся возле окон стреляным гильзам, тут уже добывали «гости».
Спускался Павлов и в подвалы. Он обшарил все закоулки. «Индивидуалка» забилась в свою каморку, но, конечно, не осталась незамеченной, как и те трое, обросшие щетиной, которые тоже полагали, что притаились. Но сержант не стал тратить времени на долгие разговоры, он только еще раз коротко расспросил про «гитлеровцев.
Итак, картина ясна. Противника в доме больше нет. Управились быстро, пожалуй меньше чем за час.
Зато какого огромного напряжения потребовал этот час! Во всяком случае, устали больше, чем после боя…
Выбрав удобные для наблюдения места, Павлов расставил людей. Глущенко и Александров будет следить за площадью, Черноголов — за частью двора, примыкающего к подъездам. Передышки быть не может — атаку следует ждать каждую минуту.
А теперь надо послать донесение и приготовиться к обороне.
Вырвав из блокнота листок, Павлов нацарапал огрызком карандаша:
Дом занял. Жду дальнейших указаний.
Сержант Я. Павлов“.
— Давай, Калинин, неси быстрее комбату.
Калинин скрылся за дверью, и тотчас же совсем близко поднялась сильнейшая стрельба. Она шла где-то рядом, и пули еще чаще стали шлепаться о стены дома.
Сжалось сердце. Неужели Калинин погиб? А ведь все шло так хорошо!
Кто же доставит в батальон донесение? Послать второго человека? И весь этот дом-громаду оборонять втроем?..
Но долго раздумывать не пришлось.
— Идут! — раздался тревожный голос Александрова, наблюдавшего из окон второго этажа.
На площади появились темные фигуры. Их из окна хорошо видно.
Это ползли, плотно прижимаясь к земле, фашисты. Наконец-то они разобрались, что упустили ничейный дом, и теперь решили возместить утрату. Вражеские солдаты подползают медленно, с длительными передышками. При свете луны их даже можно пересчитать — десятка полтора, не меньше.
Александров и Глущенко заняли позиции на первом этаже у окон, выходивших на площадь. Оконные проемы быстро превращены в подобие амбразур. Для этого пригодилось все, что попало под руку: и батарея центрального отопления, валявшаяся посреди комнаты, и книги — их здесь много.
Не с легким сердцем два бойца закладывали окна томами Большой Советской Энциклопедии и собраниями сочинений Горького.
Не с легким сердцем смотрел на эту амбразуру и помогавший им сержант Павлов. Правда, не так уж много книг прочел он на своем веку. Но (все прочитанное даже в детстве крепко засело у него в голове. Уж если он что запоминал, так на всю жизнь! Случалось, в часы отдыха глядел он в выцветшее от летней жары высокое небо, где виднелось только одинокое облачко, и ему вспоминались стихи, заученные в давнюю школьную пору:
А когда дивизия стояла еще на левом берегу Волги, усталый после учения, задумывался он иногда, глядя на выжженную, вытоптанную солдатскими сапогами, прибитую колесами машин и орудий заволжскую степь, и припоминалась ему другая степь — цветущая и тихая, о которой такими необыкновенными словами рассказал душевный писатель Чехов.
Да, хороша родная земля и хорошие книги написаны о ней, но сейчас недосуг их читать. Сейчас — ничего не поделаешь — надо укрываться за ними, чтобы вести смертный бой с врагом…
Оставляя двух бойцов у импровизированных амбразур, Павлов распорядился:
— Мы будем на втором этаже. Как услышите, что открываем огонь, так сразу и начинайте…
Черноголова, охранявшего вход, Павлов на время снял с поста. Правда, тут тоже неспокойно. И хотя оставлять вход без охраны опасно, все же пришлось рискнуть. На втором этаже боец нужнее.
Времени на то, чтоб превратить в амбразуры еще одно окно, больше нет. Со второго этажа хорошо видно, как вражеские солдаты приближаются. Они медленно ползут по площади.
Вот они отрываются от земли. Пригнувшись, с автоматами наперевес, ускоряя шаг, подходят все ближе…
Пора! Заговорили автоматы со второго этажа. Моментально подали свой голос и два остальных.
После секундного замешательства фашисты залегли. Прошло еще не» много времени — и они (повернули назад, оттаскивая убитых.
Наступило затишье. Правда, стрельба в ту сталинградскую ночь — артиллерийская, минометная, пулеметная — не стихала ни на миг. Но на площади, перед домом, враг больше не появлялся, а это и есть «затишье»…
На рассвете Павлов — в который раз — обходил этажи. Внизу его встретил озабоченный Глущенко.
— Товарищ сержант, там хтось стенку ломае та й клыче…
Действительно, за стеной раздавались сильные удары и слышен был приглушенный голос. Похоже, кто-то звал: «Павлов! Павлов!» Больше ничего в этом кромешном аду не разобрать.
— Никак там Калинин? — догадался Глущенко.
Высунуться наружу — неразумно. Ни за что ни про что подстрелят. Стали перекликаться. Глущенко не ошибся: там, в соседнем первом подъезде и в самом деле был Калинин. Он долбил ломом капитальную стену, разделявшую две секции дома. Долбил упорно, бея передышки добрый час, пока наконец ему не удалось пролезть через пролом к своим.
Военно-приключенческая повесть о сложной и опасной работе разведчиков.
Всюду и везде советский воин не имеет права забывать о своей священной обязанности перед Родиной, строжайше сохранять военную и государственную тайну, разоблачать шпионов и их пособников — болтунов, ротозеев, разгильдяев, всячески помогать советской контрразведке в её почётной работе по выкорчевыванию фашистской скверны.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.