Дом о семи шпилях - [3]

Он был одной из жертв этого ужасного суеверия, которое, между прочим, доказывает нам, что в старой Америке сословия сильные, стоявшие во главе народа, разделяли в такой же степени всякое фанатическое заблуждение своего века, как и самая темная чернь.
Clergymen, judges, statesmen-the wisest, calmest, holiest persons of their day-stood in the inner circle round about the gallows, loudest to applaud the work of blood, latest to confess themselves miserably deceived.	Духовенство, судьи, государственные сановники -умнейшие, спокойнейшие, непорочнейшие люди своего времени - громче всех одобряли иногда кровавое дело.
If any one part of their proceedings can be said to deserve less blame than another, it was the singular indiscrimination with which they persecuted, not merely the poor and aged, as in former judicial massacres, but people of all ranks; their own equals, brethren and wives.	Столь же мрачную сторону их поведения составляет странная неразборчивость, с которой они преследовали не только людей бедных и дряхлых - как это было во времена более отдаленные, - но и лиц всех званий, преследовали равных себе, преследовали собственных братьев и жен.
Amid the disorder of such various ruin, it is not strange that a man of inconsiderable note, like Maule, should have trodden the martyr's path to the hill of execution almost unremarked in the throng of his fellow-sufferers.	Неудивительно, если посреди такой мешанины несчастий, человек столь незначительный, как Моул, очутился на месте казни, почти незамеченный в толпе своих товарищей по участи.

But, in after days, when the frenzy of that hideous epoch had subsided, it was remembered how loudly Colonel Pyncheon had joined in the general cry, to purge the land from witchcraft; nor did it fail to be whispered that there was an invidious acrimony in the zeal with which he had sought the condemnation of Matthew Maule.	Но впоследствии, когда миновал фанатизм этой эпохи, вспомнили, что полковник Пинчон громче всех ратовал за то, чтобы земля была очищена от колдуна. Говорили втихомолку и о том, что он имел свои причины с таким ожесточением добиваться осуждения Мэтью Моула.
It was well known that the victim had recognized the bitterness of personal enmity in his persecutor's conduct towards him, and that he declared himself hunted to death for his spoil.	Все знали, что несчастный протестовал против жестокости и злобы своего преследователя и объявил, что его, Моула, ведут на смерть из-за его имущества.
At the moment of execution-with the halter about his neck, and while Colonel Pyncheon sat on horseback grimly gazing at the scene-Maule had addressed him from the scaffold, and uttered a prophecy, of which history, as well as fireside tradition, has preserved the very words.	В минуту самой казни - когда ему надели петлю на шею в присутствии полковника Пинчона, который верхом на коне взирал с угрюмым видом на ужасную сцену, - Моул обратился к нему с эшафота и произнес предсказание, точные слова которого сохранены как историей, так и преданиями у домашнего очага:
"God," said the dying man, pointing his finger, with a ghastly look, at the undismayed countenance of his enemy, "God will give him blood to drink!"	"Бог, - сказал умирающий, указывая пальцем на своего врага и вперив зловещий взгляд в его чуждое проявлениям чувств лицо, - Бог напоит его моей кровью!"
After the reputed wizard's death, his humble homestead had fallen an easy spoil into Colonel Pyncheon's grasp.	После смерти мнимого чародея его убогое хозяйство сделалось легкой добычей полковника Пинчона.
When it was understood, however, that the colonel intended to erect a family mansion-spacious, ponderously framed of oaken timber, and calculated to endure for many generations of his prosperity-over the spot first covered by the log-built hut of Matthew Maule, there was much shaking of the head among the village gossips.	Но когда разнесся слух, что полковник намерен построить себе дом - большой, крепко срубленный из дубовых брусьев дом, рассчитанный на много поколений вперед, - на месте, которое прежде занимала лачуга Мэтью Моула, то деревенские кумовья только покачивали головами.
Without absolutely expressing a doubt whether the stalwart Puritan had acted as a man of conscience and integrity, throughout the proceedings which have been sketched, they, nevertheless, hinted that he was about to build his house over an unquiet grave.	Не выражая вслух сомнения в том, что могущественный пуританин действовал добросовестно и справедливо, во время упомянутого нами процесса они, однако ж, намекали, что он хочет построить свой дом над могилой, не совсем спокойной.
His home would include the home of the dead and buried wizard and would thus afford the ghost of the latter a kind of privilege to haunt its new apartments, and the chambers into which future bridegrooms were to lead their brides, and where children of the Pyncheon blood were to be born.	Дом его будет заключать в своих стенах бывшее жилище повешенного колдуна, следовательно, даст некоторое право духу Мэтью Моула разгуливать по новым покоям, где в будущем молодые четы устроят свои спальни и где будут рождаться на свет потомки Пинчона.