Дом напротив - [8]

* * *

По дороге в гостиную Джоэль запнулся о чьи-то кеды в прихожей и чуть не упал, но так боялся выронить бутылку, что даже не обратил внимания на невесть откуда взявшуюся обувь, которой не было, когда он пришёл домой.

До шкафчика оставалось всего три шага, когда Джоэль внезапно услыхал:

– Что ты делаешь?

Он спрятал бутылку за спину.

На повороте в столовую стояла София, вся потная от пробежки, и делала зарядку.

– Спиртным собрался разжиться? – со смехом спросила она, но в ответ получила совсем не ту реакцию, которую ожидала, – Джоэль не напрягся, а, наоборот, расслабился. София сказала «собрался разжиться», а не «разжился», значит, она не заметила бутылки, которую он так сильно вдавил в спину, что край пробки больно врезался ему в позвоночник.

Он замотал головой. София встала со шпагата и упёрла руки в бока.

– Чем же ты тогда собирался заняться?

– Ничем.

– Ничем.

Тут до неё дошло, какой сегодня день, и она спросила с плохо разыгранным удивлением:

– Ты, случаем, не на холм сегодня собрался?

– Нет! – ответил он быстро – слишком быстро, – и на её лице заиграла злорадная ухмылка.

– Ага, значит, собрался.

– Нет, я не собираюсь туда.

– А мама знает?

– Прекрати! Я не собираюсь на холм!

– Значит, сегодня вечером ты будешь дома?

– Не-е-ет…

Джоэль и сам слышал, как неуверенно прозвучало его «нет». В воздухе повисла долгая пауза. Он поскорее пробормотал, что пойдёт домой к Калле, но было уже поздно.

София потянулась, как кошка.

– И чем же вы с Калле займётесь?

– Ничем особенным. Телевизор посмотрим.

– Ну конечно же, – фыркнула она и вытянула ногу в сторону, коснувшись пяткой двери.

Джоэль остался стоять. Шкафчик из красного дерева был так близко, что он без труда дотянулся бы до него, но ничего не мог поделать, пока сестра оставалась в комнате.

– Ты сейчас в душ? – поинтересовался он.

– А зачем ты спрашиваешь?

Отвечать вопросом на вопрос – как это похоже на Софию. Джоэль всё рассчитал и знал, что она так ответит, поэтому не моргнув глазом продолжил:

– Я собираюсь принять ванну, но если тебе надо в душ, то я могу и подождать.

Если София сейчас уйдёт, то он сможет беспрепятственно попасть к шкафчику.

София, казалось, обдумывала ту же мысль, потому что уголки её рта внезапно поползли вверх.

– Иди первым. Я ещё позанимаюсь.

– А долго ещё?

Это вырвалось случайно, и если у Софии и были какие-то подозрения на его счёт, то теперь они переросли в уверенность.

– Долго, – сказала она, и глаза её недобро блеснули. – Я буду торчать тут безумно долго. До тех пор, пока мама не вернётся домой.

Всё ясно. Она собралась сторожить шкафчик, чтобы поиздеваться над ним.

– Ну и воняй себе дальше, если тебе так хочется. От тебя за версту несёт потом, – зло бросил Джоэль.

Тут бы ему следовало сразу смыться, но, к сожалению, он не мог этого сделать, не показав спины. Тогда он принялся пятиться назад, держа тело под неестественным углом, но София была так занята растяжкой, что не обратила никакого внимания на его странную манеру передвижения.

– С лёгким паром! – прощебетала она ему вслед.

Четыре брата из бетонного сарая

Дорога от супермаркета до дома заняла у Калле гораздо больше времени, чем у Джоэля. Если тому требовалось всего-навсего пройти ряд вилл – и он был уже дома, то Калле должен был ещё тащиться до центра, пересечь его, чтобы оказаться на другой стороне, и потом, пройдя через небольшую рощицу, выйти к полю. Прямо посреди поля высилась жёлтая бетонная многоэтажка с четырьмя подъездами. Калле жил в третьем, на третьем этаже, в трёхкомнатной квартире.

Из всех братьев только Калле и его младший брат продолжали жить дома с родителями. Двое старших братьев имели свои собственные апартаменты, причём в том же доме. Самый старший жил в однокомнатной квартирке на первом этаже, в первом подъезде, средний – в двухкомнатной, на втором этаже, во втором подъезде.

Калле часто задавал себе вопрос, а куда переедет жить он, когда станет взрослым. Если следовать логике, то получалось, что он останется жить в той же квартире, где живёт сейчас, но ведь тут живут его родители. Возможно, со временем, когда ему исполнится восемнадцать, они переедут куда-нибудь ещё и оставят его тут одного. Подобная мысль его всегда удручала.

В противном случае ему весь остаток жизни придётся провести со своими родителями, и эта мысль удручала его ещё больше.

Но сейчас Калле удручённым себя никак не чувствовал. Он бодро шагал через рощу, перепрыгивая через лужи, которые никогда здесь не высыхали, независимо от того, сколько времени проходило между дождями. Внутри у него всё пело.

Он думал о холме.

Он думал о Молли Викторин, которая обязательно придёт туда.

Он думал о том, как будет доводить её, пока она не станет такой же злой, какой бывала, только когда он доставал её. Он разозлит её до такой степени, что она просто не сможет больше думать ни о чём другом. Только о нём.

Она будет думать только о нём.

А он будет думать только о ней.

Калле достал мобильник и посмотрел на время. Осталось три часа. Ну и кто теперь на его месте будет выглядеть удручённым, если осталось каких-то три несчастных часа до того, как он начнёт доводить до белого каления Молли Викторин?