Дом на волне… - [24]
Витя. Другие вернулись, нашли способ?!
Капитан. У нас обязательства по контракту. Условия надо соблюдать.
Витя. Дисциплинированный. А они соблюдают? Мы сейчас на кого работаем? На страну или на хозяина? Где наши контракты и где наша смена? Ты знаешь? Говоришь — Миша нас теперь выкупит и домой отправит? А кому я там нужен без работы?
Капитан. Я Мише верю.
Витя. Странный ты, капитан. Мише — веришь. Стране — веришь. Партии — веришь, само собой. А знал ты, когда из Новороссийска уходили, что кем-то так было задумано, и что будем мы сегодня сидеть в этой плавучей африканской тюрьме? Каждый в своей клетке? Ждать африканской казни, может быть. С барабаном и плясками? Видишь, костры на берегу?! Даже Шпринг на нас ставки делает, и свой выбор назначить хочет. (На фоне звездного неба и темной береговой стены — огни ярких костров.) Это тоже контрактом прописано? Да или нет?
Капитан. Кто же знал? Была империя…
Витя. Империя была? ЭССесерия, да! История африканская. А может — российская? Может, не паспорта наши в залог положили, а нас с тобой — чей-то капитал отрабатывать. Чей?
Капитан. Ты кого обвиняешь?! Страну?
Витя. Боже упаси! Прости, вырвалось. Ты — другое скажи мне. Это я мог чего-то не видеть. Но ты ведь — не рядовой моряк. Ты — капитан-директор. За всех отвечаешь. Неужели не чувствовал, что наш бронепоезд по шпалам прыгает, как телега по ямам. Чувствовал?
Капитан. А ты переменам и перестройке — радовался?
Витя. Так я думал, что все будет к лучшему — советская власть, с детскими садиками и профсоюзными санаториями, как в СССРе было, плюс — демократия американская и зарплата европейская! Очень мне тогда эти два слова нравились — американская и европейская. (Трогает раскрытой пятерней собственный лоб и ловит ртом воздух.) Ну, и пиво, ясный перец, на каждом углу в кружках баварских, а не в баночках из-под варенья, как в Новороссийске или в Архангельске, где каждый встречный мужик с баночкой, будто анализы мочи сдавать собирается. Сейчас расскажи кому — не поверят. А я за Горбача на митинги шел, как за кружкой баварского. Чтобы из кружек пить, а не из баночек! Понял?
Капитан. И я перемен ждал. Новой работы. Тревожился. Что будет? Как? Справлюсь ли я? Я работу мою любил, больше чем жену. И, поверь, что даже жена моя про успех моей работы думала. Такие мы идейные были? Нет. Но работа каждой семье уважение давала. Ребенок в садике говорил громко — мой папка — рыбак! Я не стесняюсь. Да, я — человек труда. Таким меня воспитали и сделали. Таким, если честно сказать, я себя уверенно в жизни чувствовал и сам себе нравился. А когда перестройка началась, я думал, что работать еще интереснее будет. Зарплата больше. Города современнее. Жене и детям — подарки всякие. Я и сейчас верю, что партия хотела нам блага. И жена говорила мне много раз: я, Сашенька, потерплю. Ты работай. И все у нас будет, как у людей: квартира, соседи, внуки на даче, и ты на машине повезешь нас к морю. Я — экономная, и я тебя дома не подведу. А ты работник хороший, это все знают.
Шпринг. Время идет, Гриша, давай играть. Вот три баночки, вот — косточка. Кто с косточкой останется — тому прыгать.
Витя. Что ты пристал? Я сразу скажу, кто останется — ты! Не веришь, смотри! На меня играем. Раз! Два! Три! Где косточка? Нет. На капитана. Раз! Два! Три! Нет косточки. На тебя. Раз! Два! Вот и косточка. Тебе, Шпринг, акульи зубы считать… Иди-иди. Не мешай нам. Может мы и взаправду последними здесь остались? Все вернулись, а мы потерялись? Может быть, там коммунизм уже какой-нибудь плохонький? Почти настоящий? Только без нас. Ты прости, капитан. Я готов работать и работать. Я же морской человек! Мы с тобой, можно сказать, последние труженики моря. Это железно. Но я хочу понять, почему нас страна здесь забыла? Послала сюда и забыла? Сколько нам еще смены рабочей ждать? Где этот Горби? Без меня пиво пьет?
Капитан. Ты забыл совсем — он не пьющий.
Витя. Правильно на флоте говорят: если не пьет, то або пидлюка, або хворий…
Капитан. Хворый, хворый. За это его — президента России — лучшим немцем года назвали и премию мира назначили. Театр идиотов на сцене абсурда. Он перед Европой глухарем заливался. Сам говорил и сам себя слушал. Немцы-то по-русски не понимают. Заговорщик президент, заговорщик.
Витя. Заговорил, как приговорил!
Капитан. А страна за нами вернется. Верь. Нас не забыли. Мы просто не все знаем. Многое могло измениться. Но Родина помнит своих героев…
Витя. Посмертно?
Капитан. А «Прощание славянки»? «Полонез Огинского»? «Вьется в тесной печурке огонь»? Охрана здоровья? Моральный Кодекс строителя коммунизма? Сколько лет прошло?! А если бы нас послали на Марс?
Витя. Когда я был комсомольцем, говорили: а если б ты вез патроны?
Капитан. Не актуально. Ты представь, что мы улетели в Космос и ждем на другой планете, когда за нами прилетит космолет. Можешь представить?
Витя. В этом-то моем космолете? (Трогает ладонями жерди клетки.) Легко. Улетели по путевке комсомола, да? Теперь карантин у нас, чтобы заразу на родину не привезли. А то я себя измучил: почему нас на берег не выпускают? А это профсоюз наш и медики в белом — о здоровье нашем беспокоятся… А где тогда трудовое законодательство? Где твои партийные вожди, капитан? Почему трибуны не вижу? Нас, наверное, работяг и вождей, на разные планеты послали. Мы — под солнцем, они — под кондиционером. А я-то думал, чего я так потею?
В книге несколько циклов. «Африканский капкан» — добротная проза морской жизни, полная характеров, событий и самого моря. Цикл «Игра» — вариант другой жизни, память о другой стране, где в дебрях слов о демократии и свободе, как на минном поле — взрывы и смерть одиноких душ. Цикл «Жажда» — рассказы о любви. Подкупает интонация героев: звучит ли она в лагерном бараке или из уст одесситки и подгулявшего морячка. А крик героини: «Меня томит жажда радоваться и любить!» мог бы стать эпиграфом книги.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Эта книга — фантастика в реальном мире, фантазии языка, лассо летящей темы, сочная подробность деталей… Ничего нового. Антология жизни в стихах и прозе, в морях и на сцене. Фантастика быть вдвоём, один на один — с автором, с книгой, с самим собой. Здесь, как и в предыдущих книгах, песни на стихи автора. В «Риде-ро» изданы книги Н. Бойкова «Африканский капкан», «Берега и волны» (проза); «Южная женщина», «Дом на волне», «Песчинка, господа поколение» (пьесы); «Так осень тянется к весне» (стихи). Книга публикуется в авторской орфографии и пунктуации.
Эта книга о любви — к морю и ветру, к друзьям и подругам. К жизни, которую каждый живёт и делает сам. Книга о спутниках и попутчиках: звуках и красках, словах и молчании. Когда и снежинка в ладони, и капля дождя, и улыбка прохожего, и кот на заборе — всё это попутчики времени, всё это — опора, надежда, притоки мелодий и сил… Как ветер — внезапно. Как вечер — для встречи. Как утро — для света…
В книгу Аркадия Сарлыка вошли повесть, рассказы и стихотворения.Несмотря на разнородность и разножанровость представленного в книге материала, все в ней — от повести о бабушке до «Рубаи о любви» — об одном: о поиске стержня внутри себя — человеческого достоинства и сострадания к ближнему, которые так долго вытравливались в нашем соотечественнике на протяжении нескольких поколений.
Главная героиня романа ожидает утверждения в новой высокой должности – председателя областного комитета по образованию. Вполне предсказуемо её пытаются шантажировать. Когда Алла узнаёт, что полузабытый пикантный эпизод из давнего прошлого грозит крахом её карьеры, она решается открыть любимому мужчине секрет, подвергающий риску их отношения. Терзаясь сомнениями и муками ревности, Александр всё же спешит ей на помощь, ещё не зная, к чему это приведёт. Проза Вениамина Агеева – для тех, кто любит погружаться в исследование природы чувств и событий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…