Дом на Локте Сатаны. Темная сторона луны - [156]

– Ты думала, это забавно?

– Не забавно, нет! Я злюсь и говорю гадости, но я всегда потом об этом жалею. В это вся разница между нами. Я никогда на самом деле не хотела сказать ни одного неприятного слова! Тогда как твои бесконечные насмешки…

Она была совсем близко, совершенно неотразимая. Алан не сказал ей «лгунья», он вообще ничего не сказал. Прижав ее к себе очень близко, он стал старательно и долго целовать ее в губы. Реакция Камиллы, в которой на этот раз не оказалось места для изумленной паузы, была такой раскованной и пылкой, какую он мог только пожелать в своих мечтах. И так, под луной, они обнимали друг друга, и так беспорядочно прошел довольно неопределенный период времени. Потом тоненький голосок произнес:

– Алан…

– Да?

– Что… что с нами случилось?

– Что-то, что должно было бы случиться давным-давно. Я люблю тебя, моя лицемерная пуританка! Но я никогда не думал, что ты…

– Если ты считаешь меня пуританкой, – прошептала Камилла, – проверь! Просто проверь меня, только и всего! Но я никогда не думала, что ты…

– Помолчи.

– Ты не очень-то романтичен, не так ли?

Тогда он заставил ее замолчать единственным подходящим образом, еще больше усовершенствовав предыдущий способ общения.

Все, что они впоследствии сказали или сделали, – открытия, которые они совершили, обеты, которые они дали, обещания, старые как мир, но и вечно новые, – это вопросы, не имеющие прямого касательства к данной истории. Но для двоих все это было необычайно важно, и поэтому следует отнестись к ним благосклонно. Их настроение делало скачки от эротического к восторженному, от слепой силы эмоции через нежность к внезапному осознанию, что все на земле, включая и их самих, в конечном итоге беспредельно забавно. Они не понимали друг друга, решили они, но в будущем между ними больше никогда не возникнет непонимания. Теперь они стали слишком мудры, чтобы пререкаться вновь.

Затем, после того как прошло множество минут, показавшихся им слишком краткими, они вдруг поняли, что сидят бок о бок, снова обнявшись, на перевернутом лошадином корыте в ближайшей невольничьей хижине. Оба они словно одновременно вынырнули на поверхность.

– Я страшно помята, в некотором роде, – сказала Камилла. – Но мне хочется оказаться еще более помятой, если ты понимаешь, что я хочу сказать, когда у нас вся ночь в полном распоряжении и вряд ли нам здесь кто-то сможет помешать.

– Понимаю, что ты хочешь сказать. Я приложу к этому все усилия.

– Алан, который сейчас час?

Когда после торопливого чирканья спичкой и быстрого осмотра циферблата наручных часов выяснилось, что время без двадцати минут полночь, Камилла высвободилась из объятий Алана и вскочила на ноги:

– Мы обещали доктору Феллу… или ты думаешь, что уже слишком поздно?

– Еще не слишком поздно. Мы вернулись в реальный мир, только и всего.

– А почему он хочет, чтобы мы пришли на полуночную встречу именно в эту школу?

– Мы оба можем только гадать об этом, моя дорогая. Существуют определенные факты, на которые приходится смотреть без прикрас. Они, боюсь, неприглядны – стой спокойно! – но мы не можем укрыться в раю до тех пор, пока не встретимся с ними лицом к лицу.

И с этой отрезвляющей мыслью они покинули хижину. Им не было необходимости возвращаться по собственным следам к воротам, через которые они вышли с территории прошлой ночью. Камилла думала, что помнит, и действительно нашла другие ворота в ограждающей стене на юге.

Хотя это вывело их на дорогу в точке, гораздо ближе расположенной в средней школе «Джоэль Пуансет», ландшафт, по которому они двигались, казался теперь не столько нереальным, сколько мертвым. Туман здесь поднимался еще выше от земли: не потревоженный никаким ветром, он плыл клоками, только когда они проходили сквозь него, чувствуя липкое холодное прикосновение, от которого Камилла вздрагивала.

Густо-черное и молочно-белое, со слегка поблескивающими окнами, здание школы поднялось перед ними, как хранилище тайн. «Р. Гэйддон». На свалке металлолома Р. Гэйддона не было никакого света, она казалось пустынной.

Ни одна собака не лаяла, ни один сторож не преградил им путь с дробовиком, никаких шагов не было слышно, кроме их собственных. Они почти дошли до боковой двери, когда Камилла схватила Алана за руку и показала куда-то.

– Там темно, – сказала она шепотом. – В окнах комнаты 26 темно, как в яме. Доктор Фелл говорил так, словно место вполне подготовлено для того, что ты назвал вечеринкой, но, похоже, что света нет ни там, ни где бы то ни было еще.

– С каких это пор, моя антипуританка, нам нужно беспокоиться по поводу темных комнат? Мы должны войти, сесть и ждать результатов. Если мне не изменяет память, он сказал, что боковую дверь будет легко открыть.

Но открывать дверь им не пришлось, поскольку чья-то рука распахнула ее настежь изнутри. Янси Бил – откуда-то позади него сочился тусклый свет прислонился плечом к внутренней стороне двери и разглядывал их с какой-то нервной непринужденностью.

– Привет всем! – сказал он. – В комнате вовсе не темно, она просто затемнена.

– Затемнена?

– Просмоленной бумагой, – Янси сделал поясняющие движения, прикрепленной на деревянном каркасе. Это некая игра, хитроумно задуманная Великим Гоблином доктором Феллом или Верховным Жрецом Каиафой Эшкрофтом, но не спрашивайте меня, что это за игра или в чем дело. Они позвонили мне домой, они настаивали на моем присутствии, так что я приехал.