Дом на краю ночи - [119]

Сидевшие на стульях перед лавкой Арканджело старики смотрели на нее во все глаза.

— Это Лена Эспозито? — громко прошептала вдова Валерия. — Это Маддалена Эспозито, дочь Серджо?

— Да, синьора Валерия, — ответила Лена, стараясь не раздражаться в первый же день. — Я вернулась.

— Как она выросла. И такая бледная, ну что твое привидение, — прошептала Валерия аптекарю, приветственно взмахнув рукой.

Лена дошла до площади. Терраса, прячущаяся за ковром из бугенвиллеи. Бабушка… но она ли это? — засомневалась Лена. Разве была она такой маленькой и такой старой? Мария-Грация поставила поднос и, раскинув руки, бросилась навстречу внучке с криком:

— Лена! Лена! Лена!

На ее крик из дома вышел Роберт, недоверчиво прикрыл ладонью глаза от слепящего солнца. Вот уже Серджо летел к дочери, опередив всех. Лена позволила им осыпать себя поцелуями, стискивать в объятиях, зная, что больше никуда отсюда не уедет.

— Лена вернулась! — кричала Мария-Грация. — Моя внучка дома! Я же говорила, что она вернется!

Так Лена стала первой из Эспозито, кто уехал и вернулся на Кастелламаре.

— Я останусь, — сказала она бабушке. — На врача выучусь когда-нибудь потом.

III

Как-то сентябрьским утром Мария-Грация увидела по телевизору странную сцену: мужчины в шикарных костюмах выходили из стеклянных небоскребов на залитые огнями улицы Нью-Йорка, держа в руках коробки.

— Опять теракт? — перепугалась Мария-Грация, ибо мужчины двигались как-то неуверенно, в глазах застыл испуг.

— Нет, что ты, — ответил Серджо. — Просто их уволили.

— А почему они несут эти коробки? — удивилась Агата-рыбачка. — Что вообще происходит? Они англичане, как синьор Роберт, да? Или americani? Включите погромче, я ничего не слышу!

— Это ты ничего не слышишь? — возмутились старики-картежники. — Это мы уже ничего не слышим! Ты каждый день прибавляешь звук, да еще от этого настольного футбола сколько шума!

И по обыкновению все заспорили, тотчас забыв, что послужило причиной свары. К тому времени, когда Марии-Грации удалось угомонить посетителей, мужчины с коробками исчезли, а по телевизору уже рассказывали о привычных напастях.

Мария-Грация спустилась с террасы к Роберту, подрезавшему ветви бугенвиллеи, он проделывал это каждый месяц в течение всего лета.

— Происходит что-то странное, — сказала она, сев рядом с мужем. — Что-то непонятное творится в мире.

— Это не первые испытания в нашей жизни, — ответил Роберт и поцеловал ее ладонь.

Лена тоже была обеспокоена. Бабушка велела ей сосредоточиться на подаче заявления в медицинскую школу на Сицилии, но вместо этого девушка пыталась найти объяснение странным событиям, что происходили за тысячи километров от дома. Она выяснила, что английские и американские банки рушатся один за другим.

— Как в двадцать девятом, — сказала Агата-рыбачка. — Великая депрессия.

— Такого быть не может, — возразил Бепе. Несмотря на свое недоверие к банку il conte, к заокеанским финансовым башням он относился с пиететом.

И разгорелся новый спор — бурное обсуждение, с чего все началось, ибо в газетах чего только не писали. Одни посетители бара утверждали, что с двух братьев-американцев Фредди и Фанни, другие уверяли, что это хоть и были братья, но звали их Леман, а третьи настаивали, что исток всему — город Нозерн-Рок. Кое-кто вспомнил, что в конце прошлого года банк на острове перестал выдавать займы, денежный поток вдруг усох до скромного ручейка. Но имели ли те давние уже события отношение к тому, что творилось за океаном?

С того дня Мария-Грация не выключала канал с новостями, штудировала все газетные сообщения.

Кризис неторопливой приливной волной надвигался на остров.

— Будь осторожна, — пророчествовала Агата-рыбачка. — Бизнес вроде твоего может рухнуть года за полтора, а еще через полтора от него и следа не останется.

— Да ладно, не говори глупостей, — отмахивался Бепе. — Вспомни, сколько бурь выдержал этот дом. Две войны, скандалов не сосчитать, два землетрясения и даже конкурента на берегу, этого stronzo Арканджело. А Великую депрессию в стране americani мы почти и не заметили. Вот как она на нас отразилась?

Агата-рыбачка промолчала. Но в роду ее передавался дар предвидения.

Беда постучалась в двери «Дома на краю ночи» весной.

Лена за стойкой просматривала газеты, выискивая новости о кризисе, и прислушивалась к звукам, доносившимся с улицы. В баре уже собрались обычные посетители: рыбаки, картежное старичье, отец Марко, который пришел узнать результаты футбольного тура. Тонино-строитель в ожидании согласования контракта с гостиницей il conte убивал время, штудируя La Gazzetta dello Sport. Роберт, изучавший на веранде бухгалтерские отчеты, оторвался от своего занятия и проводил взглядом Филиппо Арканджело, который решительно поднялся по ступенькам. Синьор Арканджело ворвался в бар в своем полосатом фартуке лавочника и пластиковых сандалиях и объявил:

— Я пришел получить долг. Синьор Тонино здесь?

Строитель вскочил на ноги, предвидя скорое унижение.

— Ты мне должен. — И Филиппо Арканджело зачитал длинный список долгов бедолаги. — Восемьсот восемьдесят девять евро и семнадцать centesimi. Сумма должна быть внесена до конца рабочего дня. Я отпускал тебе продукты в кредит целых три месяца, надо знать меру, Тонино.