Дом на хвосте паровоза - [94]

Шрифт
Интервал

Что же, разве это печальная история?

Вен и Глен

Дания: Хольстейнборг


Все вы, наверное, помните анекдот про то, как конферансье всю ночь перед концертом выпивал с друзьями-медиками и чем это для него обернулось. А теперь представьте, на что способен сказочник, вдохновленный работами Эрстеда, за ужином в компании мечтательно настроенных инженеров. Особенно когда этот сказочник – Андерсен, а предмет обсуждения виден из окна.




https://goo.gl/FPlqXE

Отсканируйте QR-код, чтобы открыть электронную карту


В последние двадцать лет своей жизни Андерсен ездил в замок Хольстейнборг,>Илл. 1 как к себе домой: в 1856 году у него там даже появилась персональная комната, и с тех пор (и почти до самой смерти) он гостил у хозяев как минимум раз в год. Естественно, к моменту написания «Вена и Глена» (1867) он успел облазать все окрестности вдоль и поперек, а некоторым из них даже посчастливилось попасть в его сюжеты – например, действие «Блуждающих огоньков в городе» и «Ветер рассказывает о Вальдемаре До и его дочерях» (см. соответствующую главу) разворачивается в усадьбе Борребю, расположенной всего в дюжине километров от замка. Общее число произведений (не только сказок и историй), написанных или задуманных Андерсеном во время визитов в Хольстейнборг, приближается к пятидесяти – но историю


Илл. 1

Замок Хольстейнборг


Близ Зеландского берега, напротив Хольстейнского замка, лежали когда-то два лесистых островка – Вен и Глен – с селами и поселками. Они и от твердого берега лежали недалеко, и друг от друга тоже.


«Вен и Глен» среди них можно выделить особо. Дело в том, что вид на остров Глен (Glænø) – фирменный пейзаж тамошнего побережья, а предание о затонувшем острове Вен (Vænø) было в том же сборнике Тиле 1843 года издания, из которого Андерсен взял сюжет «Хольгера Датчанина» (см., опять же, одноименную главу). Иными словами, все необходимое для написания этой истории Андерсен не просто носил в своей голове четверть века, но и регулярно освежал – и ничего. Возможно, никакой истории так и не было бы, но, по счастью, божественные искры, при всей своей непредсказуемости, нередко вспыхивают во время доброго застолья в правильном кругу.

О чем говорят инженеры на отдыхе? Правильно – о работе. Профильный состав инженеров, собравшихся в тот день в замке у графа (и, к слову, без пяти минут премьер-министра) Людвига Хольстейн-Хольстейнборга, нигде не упоминается, но судя по всему, они имели отношение либо к строительству, либо к мелиорации – иначе беседа вряд ли зашла бы в эту степь. Работы по этим направлениям в Дании всегда было в буквальном смысле пруд пруди: государство островное, земли мало, рельеф низинный, обширные заболоченные территории – одним словом, есть за что повоевать с водой. И один из таких потенциальных объектов борьбы – целых двадцать квадратных километров – как раз под самым носом, буквально в двухстах метрах от обеденного стола.

Если посмотреть на окрестности острова Глен со спутника, то не сразу и разберешь, где суша, а где море. Остров и примыкающие к нему с двух сторон косы отгораживают от моря мелководный Хольстейнборгский залив (Holsteinborg Nor). Заросший буро-зелеными водорослями, он почти не отличается по цвету от прибрежных полей, так что смотришь и думаешь: а не соврал, что ли, Андерсен – прирос-таки Глен к Зеландии? Потом переводишь взгляд на карту – нет, как ни крути, это остров, кругом вода. Может быть, болото? Скажем, отвоевать у моря эти двадцать квадратов смогли, а вот удержать – нет, как в случае с Фельстед Ког в Ниссум-фьорде (см. «На дюнах»). Уж больно эти косы похожи на описанные Андерсеном дамбы, хотя рукотворными и не выглядят.

Так исчезал остров или не исчезал? А если исчезал, значит, и его затонувший близнец тоже существовал? В общем, пока Андерсен говорил свой тост, мы снова заделались «разрушителями легенд». И вот что из этого получилось.

Добираться до Хольстейнборга проще всего автобусом от Корсёра. Прямых автобусов, правда, нет, и придется делать пересадку в Скельскёре (Skælskør), но этого в любом случае не избежать, если вы захотите убить всех зайцев сразу и заодно попасть в Борребю и Баснес ради Вальдемара До и его дочерей. Главное – заранее подготовиться к двум основным проблемам автобусного сообщения в стране с неизвестным или нетривиальным языком: купить билет до нужной остановки и потом ее не проворонить. Вторая проблема сейчас запросто решается при помощи GPS, но первая скорее всего потребует общения с людьми – и тут встает вопрос произношения топонимов. Знание английского в случае с датским языком не помогает никак: если вы не владеете датской практической транскрипцией и не упражнялись в фонетике перед зеркалом, то каждая ваша фраза «мне до точки Б, пожалуйста» будет делать из вас героя анекдота про два билета до Дублина. Дело в том, что в датском языке, во-первых, связь между звуками и их буквенными обозначениями, мягко выражаясь, не всегда очевидна (я вообще с трудом понимаю, зачем датчане выбрали в качестве алфавита латиницу), а во-вторых, некоторые звуки попробуй еще правильно произнеси. В общем, после пятой неудачной попытки выговорить что-нибудь типа «Karrebæksminde Bugt» сдаешься и молча тыкаешь пальцем в карту, клятвенно пообещав себе к следующей поездке составить топографический разговорник. Проверено – помогает.


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.