Дом на Холодном холме - [24]

– Я ему помахал, а он вообще не обратил на меня внимания.

– Я бы на вашем месте на это наплевала – меня он тоже игнорирует. Он разговаривает только с местными, а по его мнению, местный – это тот, кто здесь родился. – Она улыбнулась. – У некоторых деревенских жителей постарше странные взгляды на жизнь – если не сказать больше. Но не важно. Как вы там, устраиваетесь понемножку?

– Ну да, вроде как. – Олли пожал плечами.

Энни почувствовала, что он недоговаривает.

– Что такое?

– Знаете… – неуверенно произнес он, – на самом деле есть тут один человек, о котором я хотел бы узнать от вас побольше. Старикан, которого я встретил на тропинке. Он курил трубку, и в руках у него была палка. Он очень странный.

Она нахмурилась.

– Трубка и палка в руках? Что-то не припоминаю такого.

– Он мне сказал, что местный.

Энни покачала головой:

– Даже не знаю, кого вы имеете в виду. Может, опишете его подробнее?

Олли отпил еще немного ликера, поставил стакан на стол и крепко задумался.

– Да. Думаю, ему ближе к восьмидесяти, он довольно жилистый, у него борода и седые, совсем белые волосы. А, да – трубка у него была вересковая, а палка такая кривая и сучковатая. Мы немного побеседовали – он спросил меня, откуда я, и я ответил, что из Брайтона. Тогда он сказал, что никогда там не был, потому что не любит большие города, и я улыбнулся.

– И правда, странный. Он, случайно, не был немного… того?

– Ну, он действительно был как будто слегка не в себе.

Энни снова покачала головой.

– Я правда не знаю никого в округе, кто выглядел бы вот так, как вы говорите.

– Но он точно местный. Он сказал, что работал в нашем доме много лет назад.

– Ну честно – не знаю никого даже отдаленно похожего. А я в деревне знакома со всеми, уж вы мне поверьте.

13

Понедельник, 14 сентября

– Мне показывают дом, – ни с того ни с сего заявил Кингсли Паркин.

– Прошу прощения? – не поняла Каро. Паркин был ее клиентом.

– Ну, дом! Очень большой загородный дом, неподалеку от Брайтона.

Окна современного офиса Каро, в самом центре Брайтона, выходили на дворик перед городской библиотекой «Джубили». Не то чтобы у нее было время любоваться видами. С той секунды, еще до восьми утра, как она открывала дверь своего кабинета в небольшой юридической фирме, где она являлась младшим партнером, каждое утро Каро с головой погружалась в дела: читала документы, составляла контракты, переделывала их, вникала в подробности передач прав собственности и сдачи недвижимости внаем. В девять часов начинал звонить телефон, постоянно, почти не замолкая, до тех пор, пока в пять часов не закрывался коммутатор. Некоторые клиенты посылали ей имейлы, или звонили, или и то и другое, причем по нескольку раз в день. Они сильно тревожились насчет недвижимости, которую собирались продать или купить, и беспокойство буквально сводило их с ума.

Вдобавок в день у Каро, было, как правило, назначено несколько встреч – как с уже существующими клиентами, так и с потенциальными. В принципе ей нравилась эта часть ее работы – общение с глазу на глаз. Она обладала естественной склонностью помогать людям, и, кроме того, ей нравилось искать и находить ошибки или мошеннические уловки в сделках с недвижимостью. Но из-за плотно забитого расписания ей приходилось делать эти встречи настолько короткими, насколько было возможно, – и разговаривать исключительно по существу дела. Времени на светские беседы у нее совсем не было.

Именно поэтому этот новый клиент, сидевший сейчас напротив, приятный, но невероятно скучный человек, который уже довольно долго и нудно рассуждал, стоит ли ему связываться с покупкой хостела для студентов – то есть помещения, что могло бы им стать и принести неплохую прибыль и скоро должно было выставляться на аукционе, и так далее и так далее, – уже начинал не на шутку ее раздражать.

Это эфемерное создание неопределенного возраста – где-то ближе к шестидесяти – было облачено в изумрудно-зеленую рубашку с высоким воротником и черный, с отливом, пиджак, который украшала контрастная белая строчка, дизайнерский прием. Также на нем были брюки серебристого оттенка и лакированные полусапожки со скошенными каблуками. Пальцы были унизаны перстнями с непристойно большими камнями. Волосы у Кингсли были иссиня-черные, а кожа неровная, с рытвинами от юношеских прыщей, бледная, почти землистого оттенка, как будто он никогда не выходил на солнце. Кроме того, от него сильно пахло табаком. Когда-то Кингсли Паркин был лид-вокалистом одной из рок-групп шестидесятых; как и многие тогда, она произвела на свет единственный хит. Сейчас он зарабатывал себе на жизнь, давая живые концерты в пабах и на круизных кораблях, разумеется не на первых ролях. И вот теперь, как он сообщил Каро, ему бы хотелось наскрести немного деньжат на старость – то есть сделать выгодное вложение в недвижимость.

– Я хотела бы довести до вашего сведения некоторые вещи, – сказала Каро, еще раз пробежав глазами длинный имейл от юриста продающей стороны, очень умного и въедливого субъекта по имени Саймон Оллдис.

Мистер Паркин изящно взял чашечку кофе.

– Послушайте, моя дорогая, – произнес он. Голос у него был глубокий, с хрипотцой. – Мне тут кое-то говорят.