Дом на холме - [2]

Но та отчего-то не спешила.

– Покажи, что получилось, – предложила она.

Девочка послушно встала из-за стола и направилась к сидящей в мягком кресле матери. Приняв из детских ручек работу, Леди Аэрин пристроила на носу очки.

– Это никуда не годится, – наконец сообщила она. После чего встряхнула листы, скомандовав им: – Дэнуо.

Текст, на который потрачен не один час, в считанные секунды исчез с поверхности бумаги. Эмили хотела было надуться, но не успела – дверь в библиотеку распахнулась, и вошел долгожданный спаситель.

Глава семейства, любящий муж и отец, искренне не понимал желания жены обучать дочь самостоятельно. Круглолицый добродушный мистер Ханс Варлоу служил девочке эталоном того, каким должен быть настоящий мужчина. Иногда казалась, что эти двое понимают друг друга без слов.

– Кто обидел наши маленькие глазки? – ласково поинтересовался он.

– Мама, – наябедничала Эмили.

– Знаешь, Аэрин, я говорил с директрисой школы... – Мужчина сотни раз пытался заводить подобные темы.

– Нет, – коротко отрезала та. – Общение со шпаной Эмилии ни к чему. Перестань, иначе у меня начнется мигрень!

– Но хоть на сегодня-то вы закончили? – мистер Варлоу взглянул на жену поверх очков. – Не держи ребенка в доме. Вон какой у нее бледный вид.

– Да, пожалуй, – нехотя ответила та.

Сама Эмили только и ждала этих слов.

Девочка знала усадьбу как свои пять пальцев. Дом и сад, принадлежавшие родителям, казались Эмилии целым миром... тем более что так редко удавалось покидать его. В любом случае, требовалось срочно распорядиться образовавшимся временем, пока мама не придумала какое-нибудь новое задание, чтоб «юная леди не болталась просто так».

На одной ножке девочка задумчиво доскакала до первого этажа, пересекла холл и выскользнула на улицу. Запахи осени заставляли сердце биться чаще. Хотела ли Эмили в настоящую школу с учениками и учителями? Конечно да! Во всех книжках, которые ей читал отец, у героев были друзья... а она прожила уже одиннадцать лет – и все еще оставалась в полном одиночестве.

По правде сказать, не в таком уж полном – но сверстников рядом с ней действительно не было. В день рожденья, задувая свечи на именинном пироге, Эмили загадывала найти друга, а вместо этого получала плюшевых медведей и зайцев. А каждый раз, когда речь заходила о школе, у мамы срочно начиналась мигрень.

...Девочка тихо брела по садовой дорожке, заботливо посыпанной мелким беленьким песочком, пока не вышла к колодцу. Эмили любила разговаривать с эхом.

– Ты скучала? – крикнула она в темную влажную глубину.

– Скучала... скучала... скучала... – отозвался колодец. Воображение дорисовывало интонации.

– Вот я здесь!

На дне всегда стояла ночь.

– Здесь... здесь... здесь... – подхватило эхо.

Эмили могла так болтать часами – представляя, что в колодце живет точно такая же, как она, девочка, только невидимая. И той второй Эмили тоже очень скучно... За неимением лучшей кандидатуры в друзья можно было общаться с бесконечно повторяющим эхом.

Тут-то до ушей девочки и долетел странный звук. Кто-то плакал! Бросив глупую болтовню с воображаемой подругой, Эмили, задержав дыхание, напрягла слух. Здорово мешал шелест яблоневых деревьев, но вскоре направление было определено.

Продираясь сквозь декоративные кусты, девочка все боялась, что таинственный «кто-то» умолкнет. В этот момент ее не волновал жалобный треск розового с оборками платья.

Когда перед Эмили открылась щетинящаяся острыми колючками живая изгородь в три человеческих роста высотой, плач стих. От досады девочка пнула мирно лежащее яблоко.

А ведь она уже нарисовала себе картинку, будто в усадьбе появился еще один ребенок... Но откуда ему (или ей) взяться? До города можно добраться только в экипаже или верхом: он расположился у подножья поросшего густым лесом холма, на вершине которого, собственно, и находилась усадьба.

Эмили стащила с волос надоевшие бантики и по-собачьи замотала головой. Густые волны отливали начищенной медью. Здесь, в саду, можно было стать собой: забыть о маминых «не бегай», «не смейся громко», «не то...», «не это...»; можно было есть яблоки с дерева или... даже с земли! Более того – вообразить себя хоть капитаном пиратского корабля или независимой искательницей приключений!

Но для начала стоило разуться. Нанизав туфельки на ленту и закрепив все это на поясе, девочка приготовилась с головой погрузиться в мир грез – оставалось подыскать подходящий «клинок»: без сучьев и, по возможности, не кривой. Тот «плач» теперь казался ей шалостями бурного воображения.

...Вдруг Эмили остановилась как вкопанная, и от смущения ее щеки залила краска. Неподалеку в тени у самой изгороди стоял он!

Люсьен выглядел моложе папы – наверное, из-за своей худобы. Острое лицо, украшенное изящными усиками и бородкой, мягкие серые глаза, густые темные волосы, собранные в пучок, – чем не портрет прекрасного принца? Девочка втайне надеялась, что когда его жена умрет, родители разрешат выйти за него замуж. Это, конечно, несусветная глупость – но Люс был тем самым «единственным другом», который скрашивал одиночество мисс Эмилии Варлоу.

– Ты тоже слышала? – обернулся тот.