Дом на городской окраине - [7]
Но Полачек причислял себя к «патриотам жизни». Один из его героев говорит: «Жизнь — правда, смерть — ложь. Жизнь победит, даже если мы этого и не дождемся…» Смех Карела Полачека служил и продолжает служить победе жизни. Из семян, которые он посеял, вырастают улыбки.
Олег Малевич
Дом на городской окраине
(Роман)
Перевод с чешского И. М. Порочкиной
Глава первая
На окраине Праги есть район, расположенный меж двух холмов. На вершине одного из них стоит современное здание больницы, а у подножия ютятся неприглядные лачуги, смахивающие на ласточкины гнезда под кровлей деревенского дома. Одинокое дерево — скрюченная груша с растопыренными во все стороны сучьями. Старость пригнула ее к земле, однако весной груша покрывается пышным цветом в знак того, что еще не намерена заканчивать свои дни.
Другой холм оголен. Не так давно здесь волновались колосья хлебов. Но сейчас земля отдыхает, давая жизнь лишь желтой дикой редьке, да высокому лисохвосту, жухнущему на солнцепеке. На макушке холма раскинулось заброшенное еврейское кладбище. За ним присматривают старая женщина, полуслепая собака, да несколько куриц. Надгробия врастают в землю, время стерло с них еврейские письмена, а мертвецов укрыл плющ.
По ложбине тянется белесая дорога. Громыхающие грузовики оставляют за собой облака пыли. У обочины часовенка с образком богородицы, свидетельствующая о том, что когда-то это была сельская местность, которая ныне, разделенная на участки строительным ведомством, именуется парцеллами. И еще кто-то совсем недавно украсил Деву Марию веночком — красными и синими розами из шелковистой бумаги.
По косогорам карабкаются пятнистые козы, ощипывая колючие побеги боярышника. От шеста к шесту тянутся веревки с развешанным на них разноцветным бельем. Ветер вздувает голубые кальсоны и треплет женские лифы.
Сельская местность здесь смыкается с городом. На границе между ними и стоит часовенка, тут же — огороженное футбольное поле. Улица Гаранта относится к городу. Уже само название[7] говорит о том, что эта улица сплошь покрыта пылью и копотью. Ритмично пыхает фабрика металлоизделий: — эх-пф-рр-а!
На улице Гаранта жил полицейский, звали его Ян Фактор. Он обитал в доме желтовато-грязного цвета, невзрачном, как и весь квартал, несколько десятилетий тому назад выстроенный фабрикой для своих рабочих. В этих домах было множество кладовок, открытых галерей и голопузой ребятни. Из дворов несло острыми подливами и затхлым тряпьем.
Полицейский был высокий мужчина с широкими плечами, на которых сидела круглая, точно глобус, голова. В этой своей голове он вынашивал грандиозный замысел, который держал в строжайшем секрете, знала о нем лишь жена. Она относилась к разряду женщин, к которым обычно обращаются: «Тетка!». У нее были тонкие, плотно сжатые губы, а когда она их разжимала, то приоткрывались бледные, отекшие десны, какие бывают у прислуги, сидящей на хлебе и воде. Лядащая и юркая, она походила на вспугнутое насекомое, мечущееся в поисках спасительной щели. Полицейский прижил с нею двоих детей — придурковатого мальчонку, который вечно сидел на пороге, пялясь на улицу голубыми глазами, и девчушку, тоненькую, как оса, и такую же юркую, как мать; девочке исполнилось двенадцать.
По ночам полицейский патрулировал улицу, его каска блестела в свете единственного уличного фонаря. Он хватал пьяных за шиворот и тряс до тех пор, пока не вытряхивал из их тел строптивость. На воров он надевал наручники и тащил в участок, где пинком отправлял в карцер.
В остальное время, вымеряя темную улицу саженными шагами, он думал о своей тайне, и ход его мыслей был таков: «корчить из себя господина, когда у тебя есть деньги, — дело нехитрое. Я бы тоже мог корчить из себя господина, но разве в этом дело? Ведь ежели так посмотреть, что я видел в жизни хорошего? Положа руку на сердце — ничего. Ну да что говорить. Жить надо умеючи, иначе далеко не уедешь. Э, я еще покажу, на что я способен».
Днем он сидел в маленькой кухне, шил с женой галстуки и подтяжки, которые потом разносил по конторам и частным домам. В конце недели жена отправлялась в сберкассу, чтобы положить на книжку сэкономленные деньги. Иным доставляет удовольствие сорить деньгами. Но полицейский с женой экономили их изо всех сил; сколоченный ими крохотный капиталец побуждал супругов ко все более ревностному накопительству. И маленькая, пропитанная затхлыми запахами кухонька полнилась радужными мечтами.
Глава вторая
И вот однажды в жаркий воскресный день в этих местах появился чиновник Сыровы с женой. Чиновник был в дурном расположении духа, поскольку жена подняла его на ноги, не дав как следует вздремнуть после обеда. Он не мог удержаться от сетований, сокрушаясь, что ему приходится лезть в гору. Супруга на это сказала: — Я для того веду тебя на пригорок, чтобы ты лучше рассмотрел место, где будет стоять дом. — В ответ чиновник не проронил ни слова, хотя эта вылазка стояла ему поперек горла, пересохшего от жажды.
Голубое небо простиралось над ними. А внизу виднелся ряд двухэтажных домиков. В каждом втором доме была мелочная лавка, в каждом третьем — пивная. Выкрашенные в зеленый цвет двери лавок были наглухо закрыты, зато из пивных доносились возгласы гуляк, стук биллиардных шаров; слышалось также, как стучат костяшками пальцев о стол картежники.
