Дом на Дворцовой - [43]

Март за полярным кругом не многим отличается от декабря, а апрель от марта. В Кувшинке цветочного магазина не было, а время подснежников ещё не наступило. Май! – Вот когда вылезет на свет первый весенний цветок. И то – не в начале и не в середине месяца, а в самом его конце. Числа этак двадцать пятого – двадцать седьмого. Поэтому встретить жену с букетом цветов у Николая опять не получилось. Он стоял на причале и высматривал горизонт, откуда должен был появиться североморский катер с женой и сыном на борту. Вдалеке появилась маленькая точка и долго-долго превращалась во что-то, очертаниями похожее на катер. Вскоре можно было разглядеть стоящих вдоль борта пассажиров. Среди них он увидел любимую и единственную Маришечку. Она была одета в зелёное пальто с лисьим воротником. На голове была тоже лисья, но при этом очень модная шапка, из-под которой выбивались каштанового цвета вьющиеся волосы. На ноги были надеты туфли на шпильках! Коля улыбнулся. Он представил как она, наверное, пятнадцать минут тому назад скинула тяжёлые полуваленки и надела шпильки с единственной целью поразить его. И, кстати, не его одного. На причале прогуливались в ожидании кто подруги, кто почтальона, ещё с полтора десятка молодых офицеров, старшин и матросов.

«Минус двадцать, а она в туфельки на шпильках вырядилась! Какой же она ещё ребёнок, хотя и взрослая замужняя женщина. Не хватало только простудиться и заболеть. Но выглядит…» – у Николая увеличился пульс и внутрикровяное давление.

Марина сошла по трапу, ведя за руку сына. Увидев отца, тот вырвался и первым на него запрыгнул, дав волю чувствам. Но отец его как бы и не заметил даже. Всё его внимание было сосредоточено на красавице в зелёном. Шаг, ещё один, и… – Вот он! – Момент истины и счастья! Любимое и самое родное создание снова с ним. В его объятьях. Губы касаются её губ…, свободная рука обнимает тонкую талию… До ночи дотерпеть будет непросто! А сейчас – домой!

– Как вы доехали? Ты, наверное, голодная. Володя, ты проголодался? Мариночка, давай туфельки переоденем, а то ноги замёрзнут… Ты книжку про Рыбака и рыбку прочитал? А Конька – горбунка? Да-а, неужели и Конька тоже!? Молодец, сыночка!.. – Коля безостановочно что-то говорил, чтобы поскорее выплеснуть переполнявшую его через край радость от встречи с семьёй:

– Я не знал, что приготовить, да и не из чего было… Поэтому ничего не приготовил. Но я попросил нашего корабельного кока, и он мне сварганил полный обед на сегодня и на завтра тоже. Так что – живём, Маришечка, живём! А Лариска тебе не сильно докучала? Она в порядке или опять чудит?

– Коля, чудит у нас теперь не Лариска. Сестра твоя запила. Похоже, основательно. Я к ней ездила. Ты бы видел, что она вытворяет! И с соседями постоянно ругается. Мне так было стыдно – ты не представляешь! Я не хотела тебя расстраивать, но потом решила, что это ты должен знать. Прости, что огорчила…

Николай и впрямь расстроился, но быстро отогнал от себя неприятное известие. Не тот сегодня день, чтобы расстраиваться. Как ни в чём не бывало он ответил:

– Хочет пить – пусть пьёт. Я не умру и службу из-за неё не брошу. Это её дело. Я так и думал, что этим кончится. Помнишь, как она в Новый Год напилась? Я чуть со стыда не сгорел. И матом научилась ругаться, как баба деревенская. Хотя, что я говорю? Она и есть деревенская баба, только стихи читать научилась. Как её на работе-то терпят?

За разговором добрались до дома, где их ждал настоящий корабельный обед: наваристый борщ, макароны по флотски и компот из сухофруктов. После обеда они ещё немного поболтали о том о сём. Коля рассказал про испытания и как на них барражировали НАТОвцы на самолётах, пытаясь напугать. Затем часы показали девять. Время укладывать спать Володю. Выждав момент, когда Марина пошла прогуляться «по делу», Николай оторвал от книжки сына и заговорщицки ему подмигнул:

– Володенька, я хочу с тобой поговорить по-настоящему. Ты же не маленький? Давай сразу договоримся, что ты сделаешь, как я тебя сейчас попрошу. Согласен?

Он, конечно, был согласен на всё для своего родного папочки, но просьба отца, тем не менее, его удивила:

– Ты сейчас ляжешь спать и постараешься уснуть, а потом мы с мамой тоже ляжем спать, но взрослые спят не так, как спят маленькие дети. Когда ты будешь взрослым и женишься, ты тоже будешь спать не так, как сейчас. Мы с мамой будем разговаривать и спать по взрослому. А ты, если проснёшься, не будешь говорить разные Мамуляу и Папуляу. Договорились?

Сын смотрел на отца и очень сильно расстраивался, потому что не понимал, как папе может не нравиться его фирменное изобретение:

«Папуляу – спокойной ночи!», «Мамуляу – спокойной ночи!» – нет! – не понятно.

Но что делать? Он уже пообещал, что выполнит папину просьбу и теперь нарушить слово не мог. Моряки своих слов назад не забирают! А он сын моряка и поэтому тоже не может забрать назад своё слово. Придётся взять себя в руки и никаких «мамуляу». А ведь так хочется… А потом уснул. Ему снились сны про Чёрное море. Про реку, в которой плавала большая щука, которая, наверняка, умела выполнять любые приказы и просьбы. Он попросил щуку велосипед. Она исполнила его желание. Тогда он попросил велосипед с мотором. Щука сказала, что она находится в звании лейтенанта и велосипед с мотором может достать только по приказу старшего по званию. А Володино звание было младший лейтенант. В общем, велосипед с мотором не получился. И тут он проснулся. За шкафом папа по взрослому спал с мамой, но почему-то храпел и не шевелился. Мама тоже не шевелилась и тихонечко посапывала. «Тогда, в чём разница между спать по детски или по взрослому?.. – сам себе в недоумении задал вопрос сын моряка. – Понял! Это когда они, взрослые, спят под одним одеялом и щекотят друг друга. Пока кровать не раскачается и не начинает скрипеть. Потом приходит матрос с папиного корабля и забивает в кровать гвозди, чтобы она совсем не развалилась и не так сильно раскачивалась…» – теперь он всё по настоящему понял и уснул окончательно.