Дом на берегу - [47]
Здесь, во время ночевки, мне довелось познакомиться с замечательной семьей лесников.
В глуши, вдали от больших городов, стоят еще такие дома, в которых сохранился крепкий старинный быт. В них идет неторопливая, прочная и какая-то очень надежная жизнь. Жизнь тружеников, хозяев этого леса, хлебосолов. Тут, в лесу, бывают рады захожему человеку. Через полчаса после того как я вошел в дом, за столом, как на праздник, собралась вся семья лесника. Хозяин, Иван Павлович, прямой и высокий, торжественно сидел на своем месте. Чуть поодаль разместились сыновья — старший Николай и младший Сергей. Хозяйка, Валентина Петровна, с достоинством, без суеты хлопотала у русской печи. К ужину появилась селигерская уха с сушеным окунем, самовар, мед, топленое молоко, грибы и варенья.
Разговор за столом раскручивается неторопливо, обстоятельно, надолго. Начинается с того, что перед глазами, — с рыбы, с меда. Переходит на грибы, травы, ягоды. На соседей по лесу — кабанов, лосей, медведей, которые сейчас, вечером, ходят где-то тут, рядом с человеческим жильем. И, конечно, все кончается лесом.
— Лес и болото — это у нас первое явление, — медленно, с расстановкой говорит Иван Павлович. — Это куда ни кинь. Вся Волга болотами начинается. Где пониже — соберется вода, озерко. Пойди по лесу считать — всех озер и не сосчитаешь: Стергут, Свапущенко, Гусиное, Яминец, Ветрицы, Верхиты, Боровое, Мошное… Но больше мхи, клюква. Вот пройдут дожди, будем здесь, как на острове. Выйдешь вечером на крыльцо — кругом возня, шум, визги. Кабаны тучами подходят к дому по болоту…
— А давно здесь живете?
— Да как сказать… Порядочно. Я три десятка лет как работаю в лесу. Мы до этого жили на правом берегу, в Новинке. Еще отец был лесником. В сорок первом, в июне, только переехали в новый дом. Тут война. Что мне тогда было? Лет тринадцать. Как пришел фашист, мы всей деревней подались в лес, к Верхитам. Вырыли окоп человек на полсотни, в нем и жили. Край у нас тут такой — лучше не суйся. В своем лесу мы сами себе хозяева.
— Ничего, теперь вот уже и сыновья подросли, — наливая чаю из самовара, деликатно вступает в разговор Валентина Петровна. — А кажется, давно ли мы сами были молодые? Я родом из Шелехова, напротив Новинки, через озеро. Помню, бывало: плывет мой Ваня на челнах, сидит и на балалайке играет. На все озеро слышно. С двух берегов мы тут и сошлись, у самого начала Стержа.
Тепло, уют и согласие живут в просторной избе лесника. У маленькой, ладной и приветливой Валентины Петровны все кипит и блестит. Сверкают чистотой полы, стены, белоснежная, чуть не крахмальная занавеска, которой она задергивает шесток русской печи. Эта белая занавеска у шестка, рядом с дымом, с сажей, с углями, как-то все время попадалась мне на глаза. Я вывел про себя, что при такой чистоте хозяйка, видимо, сидит дома, домовничает.
— Нет. Зачем? — улыбнулась Валентина Петровна. — У нас вся семья лесники. Летом — сенокос. Зимой — рубки. Топор в руку — и по всему лесу…
— И вы тоже ходите с топором?
— А как же? Да сейчас что, сейчас легко. А то бывало…
Лет десять назад, зимой, с Иваном Павловичем случилась беда. Пришлось ехать в Москву на операцию — «на казнь», как говорит хозяин. Валентина Петровна осталась одна, с двумя маленькими сыновьями.
— Помню, придет Коля из школы, мы двуручную пилу на плечо — и в лес, в сорок седьмой квартал. Мороз, снег по пояс. А мы пилим, таскаем, складываем в штабеля. Сыновья у нас работы не боятся.
Уже поздно. Николай уходит на танцы в Коковкино, Сергей — спать, а мы втроем все сидим и рассуждаем про лесные дела. Я рассказываю, как искал дубок и чуть не заблудился в здешнем лесу.
— Дуб теперь совсем редкость, — кивает Иван Павлович. — Его сразу и не найдешь. А заблудиться — что ж, около Верхитов заблудиться немудрено. Там с тридцать шестого по сорок четвертый квартал, можно сказать, девственная тайга. Да разве только там…
Лесник сделал паузу.
— Дуб — это одно. У нас вот беда — серая ольха. Заполонила леса, сенокосы, уже в огороды лезет. Все губит, глушит — не лучше пожара. И откуда она к нам плывет? Только вырубишь — через два года опять заросло. За исключением боровых мест во всех лесах сейчас ольха. Чуть где свободное место, она тут как тут. Плодится и от корня, и от семян. Посадишь елочку — она еще силы набрать не успеет, а ольха, смотришь, уже на два метра вымахала. Была узкоколейка на Старую Руссу — заросла ольхой. Было поле у озера Гитара — тоже.
— Да вот хотя бы и Гусиное озеро, — подхватывает Валентина Петровна. — Я за последние годы четыре раза вырубала там ольху. По всему лесу еще штабеля стоят, а она уже снова наросла. Там сейчас опять не пролезть.
— Да что… — Иван Павлович коротко кивнул за окно. — Во многие места не зайдешь. Эти леса привести в порядок — сколько пользы будет. Одних грибов, ягод! Зверя, птицы… Посадить бы дуб, клен, лиственницу, кедр, липу. Тут для лесоводов самая работа. Вон два сына в лесном техникуме. Хорошо бы вернулись домой, пошли бы в родные леса…
Разговор кончился далеко за полночь. Наконец хозяева простились со мной, пошли спать. Мне отвели комнату Николая. Я остался один, огляделся по сторонам. На вбитом в стену гвозде висел нарядный мундир Ивана Павловича — с дубовыми листьями и серебряным знаком за многолетнюю службу. Рядом — старая балалайка. Все было завалено книгами о лесе. На столе на кальке лежали карандаши, линейка, готовая карта. Я подошел ближе и прочел: «План Истоко-Волжского лесничества». Николай жил сейчас дома, на преддипломной практике, писал работу о лесах на истоке Волги.
Антарктика и Москва, китобойная флотилия и городская больница — место действия; пилот вертолета и врач — главные герои романа. Автор показывает своих героев в часы и дни высочайшего духовного напряжения, драматических событий, сложных жизненных ситуаций — это те «звездные часы» в жизни, когда обстоятельства требуют проявления лучших человеческих качеств.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.