Дом Леви - [14]

Летний полдень. Жара в разгаре. Пешеходы изнывают, истекают потом. Город полон пыли, шума, духоты. На скамье сидят двое, парень и его девушка. Незнакомые, даже Отто их не знает. Хотели сбежать от пыли и нашли здесь зеленый уголок. Кажется, что они скрывают какую-то тайну. Может, тайну их любви? Время от времени глядят друг на друга и молчат. Может, хотят сказать друг другу сердечные слова, но жара обессиливает, и усталость не дает им открыть рта. Дрема летнего полдня. Отто закрывает свой киоск, бросает подозрительный взгляд на парочку незнакомцев, и утомленным голосом обращается к Мине:

– Пошли, куколка моя, домой.

В ближайшей церкви звонят колокола. Успокаивающие мягкие звуки растекаются над городом – но у кого есть силы прислушаться? Звуки поглощаются шумом большого города.

Черный автомобиль исчез за поворотом. Белла и доктор Ласкер тоже решают оставить город.

Они добрались до одного из лесов в окрестностях Берлина, сидят на берегу небольшого, но глубокого озера, воды которого прозрачны и зелены. Много лет назад здесь добывали известь. Поколения горняков трудились тут. Приходили и уходили, были молодыми и состарились. Долгая цепь тружеников не прерывалась ни на один день. Пока не поднялись подземные воды и ни затопили шахту. Зеленые, прозрачные воды впитали в себя пот многих поколений, и образовали тихое озеро. Воды его покрыты речными лилиями, белыми и алыми, словно бы просят природу погладить и смягчить место бывшей преисподней. На берегах озера растут деревья, чьи гривы расхристанны, поднялись дикие травы и цветы, летают птицы и гнездятся на ветвях деревьев.

– Какая красота, – говорит Белла, – и ни одной живой души, только мы. Тут мы останемся, Филипп.

Они стоят у платана. Ветви его толсты, низко опущены, образуют как бы естественное сидение для отдыха.

– Видишь, какое я нашла отличное место, – Белла раскачивается на одной из ветвей, – забирайся сюда и ты, Филипп.

«Что случилось с Эдит?» – Филипп прислонился к стволу дерева, на воде обозначена тень Беллы. Ногами она загребает воду, ударяя по плавучим водяным лилиям.

– Филипп! – тень тонет, и водяные лилии колышутся от частых ударов ног Беллы. – Стоишь среди этой красоты, как будто все египетские казни свалились на тебя. Что за печальные мысли тебя посещают?

– Да.

– О ком ты думаешь?

– О тебе. Может, перестанешь уже размахивать ногами. Ты разбиваешь лилии, портишь пейзаж.

Белла смотрит на него с удивлением.

– Ты что, смотришь на мою тень?

– Да.

Белла понимает намек и замолкает.

«Что за глупости я говорю ей. Необходимо сдерживать свои эмоции. Даже страх этот задерживает дыхание. И она удивлена, почему я не могу развлечь ее сегодня. Сегодня нет. Если бы мог хотя бы изобразить на лице улыбку. Но и это не смогу. Я человек слабохарактерный. В броне логики и разума – и все – латка на латке. Что все же случилось с Эдит? Что-то из рук вон выходящее».

– Филипп, – раздается голос сзади, – есть что-то возбуждающее есть в кваканье лягушек в летний жаркий день. Однообразное кваканье рождает странное чувство, как некое интермеццо для покоя и отдыха в череде буден.

– Девочка! – Филипп оборачивается к ней. Белла лежит в траве, сбросив рубашку. Нагое ее тело открыто солнцу, обретает золотистый оттенок, и блестящие капельки пота покрывает его. Она симпатична, как бледнокожая ящерица, в которую солнце вливает дыхание жизни.

«Приблизиться к ней сегодня не могу. Сегодня нет. Или… все-таки да?» Потоки воздуха, как прикосновение солнца, касаются скрытых струн и сотрясают их. И этот золотой оттенок юного тела. «Чего я еще хочу. Не могу. И во имя ее. Все же надо выразить ей симпатию».

– Белла, – слышит он свой голос со стороны, – До чего ты притягательна. Но на меня напала какая-то сонливость. Не могу ее одолеть. Послеобеденная дремота. Дай мне немного времени, Белла. Подремлю и приду в надлежащий вид.

– Сон в летний полдень! – Белла смеется или насмехается, – ну, ясно. Привычка есть привычка. Вместо дивана – среди трав. И это принимается во внимание. Приятного сна и хороших сновидений!

«Да, дрема, сон. Я сказал ей правду. Погружение в дремоту, которая бывает перед большим внутренним взрывом. Что случилось с Эдит? Устала? Он бы не отменила поездку к любимому деду из-за усталости. Гейнц был явно смущен и пытался найти какое-то объяснение. Между нашей встречей с ней вчера и испуганным лицом Гейнца прошла всего одна ночь. Меня она отослала. Ждала кого-то. Несомненно, у нее кто-то, мне не знакомый. Кто? А если есть, что мне делать? Что за вопрос? Что, по сути, изменится? Много. Почему? Следует отрешиться от мечты. Был проблеск надежды. Больше этого не будет.

Нет. Эдит не только мечта. Может, и мечта, но она успела укорениться в самой сущности моей жизни. Что скрыто в этой мечте? Радость, несущая отчаяние. Печаль, пробуждающая расслабленность, напряжение ожидания, слабые, слабее быть не может, ощущения радости. Движение жизни, охватывающее целиком душу! Любовь, вот что этим движет! Доктор Филипп Ласкер, что с ним происходит? Бедный. Он страдает от безответной любви.

До чего дошел? Овладевает мной чувство провала всей жизни. На основании чего? Эдит была мечтой моей юности, и я не смог от нее освободиться. Каждый юноша жаждет взойти на Хрустальные горы. И я жаждал. Но в жизни нет Хрустальных гор. Есть лишь печальная реальность. До чего жизнь становится пустой из-за неудачи в любви. Любовь лишь незначительная часть целой системы. Что же, искать верное соотношение между частью и целым? Поможет мне это? Да. Найди нечто реальное, дорогой, обычное! Обоснуйся на нем, и оно превратится в желаемое.