Дом коммуны - [17]

— Поближе, поближе, товарищи, к делу, — попросила она, придавая твердость голосу. — К чему сегодня вспоминать. Ну что мы будем сегодня вспоминать Шабуневского? Я знаю, что Петр Степанович... — Александра Кирилловна задержала на Морозове взгляд. — Знаю твою болячку: тебе хочется увековечить Шабуневского. Тогда вот возьми отремонтируй дом и повесь там вывеску: этот дом построен, дескать, по проекту архитектора Шабуневского... не знаю, извините, как его звали-величали... надо будет посмотреть в документах. — И когда ей никто не подсказал, Димитрадзе поняла, что этого не знала не только она. — Не напишешь, к сожалению, следующего, а можно было бы, чтобы знали потомки: построен этот злосчастный, как оказалось, дом с одной целью — чтобы люди жили вместе, одной семьей, хоть и не были родственниками... по крови, что ли, а их хотели сделать родственниками по закалке, по духу... Какая авантюрная идея, согласитесь! И правда, смешно сегодня вообразить нам, что архитектор... Шабуневский...

— И инженер Ханин, — подсказал все тот же Морозов. — Их было двое.

— И здравые же люди были, Шабуневский и Ханин, — фамилию «Ханин» Александра Кирилловна легким росчеркам ручки пометила на отрывном календаре, — а такие, оказывается, недалекие... Что значит пропаганда того строя, той жизни... Сила, мощь!.. Тот, кто предвидел бы, как сложится далее жизнь, был бы действительно гениальным человеком. Хотя, откровенно говоря, легко нам сегодня судить...

— Если бы жил Ленин...— попробовал что-то сказать Шаповалов, однако его не пожелала слушать Димитрадзе, ей хотелось поговорить самой, хоть обычно она предпочитала слушать других.

— На каждом этаже, если я не ошибаюсь, были комнаты отдыха? — на этот раз женщина посмотрела на Бубнова. Тот кивнул: да. — Столовая... Это что же получается — приготовила я еду на общей кухне, села в столовой и ем? Так, получается? А все мне в рот глядят. Не-е-т, извините! Библиотека-читальня, чтобы все видели, какие книги читаю. На каждом этаже комната отдыха, общие кухни, как я уже сказала, санузлы... Дом-корабль, одним словом. Только на корабле нет детского садика, а в этом доме — пожалуйста!..— Она не сдержала улыбку, хотела пошутить, что, возможно, и дети в Доме коммуны были общими, но посчитала такую шутку не совсем удачной и своевременной и сказала другое: — Предложения, товарищи! Давайте, давайте! Что-то мы топчемся на одном месте. Одна я говорю. А вы, гляжу, воды в рот набрали. Проглотите, проглотите!..

Сошлись на том, что Дом коммуны надо перепланировать, отремонтировать, и сделать это силами города. Жителей дома необходимо расселить куда-то, не выбросишь же их на улицу, а это — ого сколько квартир! Решили также искать богатых людей, они в последнее время всеми правдами-неправдами начинали появляться на горизонте. Их должен, должен привлечь новый Дом коммуны!.. А-у, денежный народ, вноси свою долю — и быть тебе с лучшей долей!..

Бубнов тогда с облегчением вздохнул: наконец-то! Гора с плеч!

Покидая кабинет председателя горисполкома, он услышал, как Александра Кирилловна полушепотом, но выразительно бросила ему вдогонку:

— Анекдот, Василий Леонидович, все же за тобой!

Однако, однако... Пообещал, ничего не поделаешь, но не пришлось пока рассказать ему анекдот этой привлекательной, миловидной женщине. Где она сегодня работает — он и сам толком не знает. В кабинете Александры Кирилловны, в том самом кресле — надо будет все же попросить, чтобы подобрали новое, более просторное и мягкое! — сидит теперь он, Бубнов.

Раздел 6. Возвращение

И вот как раз в те дни, когда Хоменок видел в окно, как снова появились в Доме коммуны люди в желтых спецовках, и пригвоздили к стене вывеску, которая гласила, что на пролетарские развалины нашелся инвестор и что тот с распростертыми объятьями приглашает вместе реанимировать честь и славу города, — как раз в те дни Володька привел к нему, Хоменку, чтобы познакомить, очередного гостя.

— Данилов! — с порога представил он невысокого паренька с длинным носом, с множеством веснушек на щеках. Одет тот был не чета Володьке: чувствовалось, что молодой человек предпочитает немного иной образ жизни. — Что, не слыхал такую фамилию? Ах, да! У тебя же радио нет, газет не читаешь! А напрасно, напрасно, старик, самоизолировался, он как раз там и подрабатывает — на радио. И заметь: ты — Данилович, он — Данилов. Не одного ли поля ягоды? Не родственные ли души? Созвучие и синхронность полнейшая! — И к Данилову, не дав тому опомниться: — Ну, что там у тебя? Давай, давай, а то мне надо ехать сегодня к своей швабре. Обещал. Стаканчик приму не пьянки ради, а уваженья для, — и побегу на автобус. Пообещал новые занавески повесить. Будто без меня не смогла бы!.. Ну бабы!..

— Надо. А то она, жена, то же сделает с тобой, — подсел к столу Хоменок, поставил в один ряд три стакана.

— Ну, ну! Пусть попробует! — хорохорился Володька. — Ты меня знаешь! Не впервой!..

— Еще бы!

Выпили, закусили, и Володька забыл про занавески, а разинув рот, слушал Данилова. Потом, в конце концов, попросил:

— Слушай, туркмен, дай пару рублей доехать домой. Занавески же, чтоб им!.. И придумает же: занавески! И праздников вроде бы нету, не предвидятся!.. Зачем менять, не пойму!..