Дом имени Карла и Розы - [5]
Ася хохотала до слез:
— Еще, еще!
И наконец потребовала:
— Андрей, погляди же!
Тот отложил напильник, уставился на Варю так, что ее храбрость вдруг куда-то сдунуло.
— А чему-нибудь дельному вас обучают? — услышала она.
У Вари чересчур нежная кожа. Чуть что, шея, лицо заливаются краской; руки, и те розовеют. От слов Андрея ее словно ожгло. Она, не ответив, опустилась на стул. А он повторил ее тоном, вернее, тоном старшей мастерицы:
— Либерти. Стеклярус. Грило́. — Затем рассмеялся. — Ну, а если товар погрубее — холст, парусина?
В смущении Варька брякнула:
— Мужское не работаем.
Молодой человек разложил на столе видавший виды рюкзак.
— Как думаете, послужит еще сезон?
Варя вновь порозовела. Теперь от радости.
— Иголку дайте и суровую нитку.
Пока Ася разыскивала требуемое, Варя догадалась взяться за оконное стекло, задать хитрый вопрос:
— Окошко не требуется протереть?
Тот понял, узнал. Вздумал сделать занятой вид — не вышло! Раз глянул на Варю, другой…
Варя не дала ему молчать. Поскольку ее руки взялись за рюкзак, владельцу этого старенького заплечного мешка пришлось порассказать о ночной ловле щуки. Так и пахнуло рыбой, озером, густой болотной травой. Душная мастерская мадам Пепельницкой вдруг показалась Варе доверху наполненной тоской, и навсегда расхотелось выходить замуж за приказчика, даже очень богатого…
С той поры все Варины помыслы были связаны с семьей, проживающей на Пятницкой. Она, припрятав шелковые лоскутки, сшила мантилью для Асиной куклы, простегала атласное одеяльце. Заявилась к Овчинниковым в троицын день, уверив Ольгу Игнатьевну, что Ася ей до смерти полюбилась. Тут же перебрала девочкин гардероб, предложила зайти в следующее воскресенье, кое-что переделать. Просто так, из симпатии. Кстати, Варя и свои скромные платьица, как могла, обновила, причесалась по-новому — пышно. Ну, точно как одна из заказчиц, что сама удивлялась, откуда у нее столько поклонников.
Однако сколько Варя ни забегала в дом, ставший для нее самым притягательным, самым значительным не только в городе, но и на всей земле, некому было, кроме Аси и ее матери, удивляться переменам во внешности скромной ученицы.
Стоило Варе вырваться из мастерской, она мчалась в Замоскворечье, обшивала кукол, обучая шитью девочку, черноглазую, черноволосую, похожую на своего молодого дядюшку. Каждый раз ухитрялась выведать хоть небольшую подробность о нем — об Андрее Игнатьевиче Кондакове.
Перед рождеством из действующей армии пришло горестное известие. Варя оказалась незаменимой в тяжелые для осиротевшей семьи дни. Вскоре Ольга Игнатьевна предложила ей перебраться на Пятницкую.
Потом, чтобы быть вечерами свободной и помогать по хозяйству, Варя бросила мастерскую, поступила на фабрику Герлах, где шили воинское обмундирование.
Дни Февральской революции принесли Варе долгожданное счастье. Вдвоем с Андреем Игнатьевичем, примчавшимся из Приозерска, они ходили к Спасским казармам, то есть не вдвоем, а со всей процессией. Вместе со всеми срывали трехцветные флаги, втаптывали в снег синие и белые полосы. Варин спутник, словно вина хлебнул, говорил разные непонятные слова и называл ее жертвой эксплуатации. А вечером…
Из печки с треском выскакивает уголек, заставляет Варю вздрогнуть, вернуться к действительности. Варе самой непонятно, как это она могла так забыться, задуматься. К месту ли сейчас вспоминать о радостных минутах? Самой совестно.
Варя со вздохом ворошит жар, косится в сторону гостя. Сегодня особенно надо беречь его сон, дать ему передышку… И все же с того мига, как у него сомкнулись глаза, она ждет его пробуждения, ждет, когда можно будет напоить его чаем, сказать хоть несколько слов утешения…
Красные, чуть распухшие Варины руки ставят на «буржуйку» безнадежно прокопченный чайник, аккуратно нарезают настоящий ржаной, испеченный на Черном Болоте хлеб. Тоненькие ломтики раскладываются по краям железной печки: пусть прогреются, подрумянятся. Кто же еще позаботится об Андрее Игнатьевиче? Некому, их только двое. Он и она…
К отчаянию Вари, кто-то настойчиво стучит с лестницы в дверь. Так колотит, что Андрей просыпается, недоуменно вскидывает голову. Варя в смятении бросается открывать. Кого там еще принесло?
— Кто там? — чуть не плача спрашивает Варя.
— Это я… Ася…
Ошеломлены Варя и Андрей. Ошарашена Ася.
— Андрей? Ты приехал, а за мной не зашел…
Ася протягивает руки к печке, опускается на пол.
— Я туда никогда не вернусь, — бормочет она, стуча зубами. — Буду вместе с вами дожидаться мамы.
Девочка не заметила замешательства взрослых, она обиженно бубнит:
— Родственничек у нас… Врет, будто Варя нарочно забыла дать мне с собой карточки, чтобы моим хлебом воспользоваться…
Теперь не только Асю, но и Варю трясет озноб. Дрожащими руками она отворяет тумбочку, достает тщательно завернутый хлеб.
— Вот он… По детской карточке… Берегла, думала — Ольгу Игнатьевну подкормлю.
Упомянув об Ольге Игнатьевне, Варя испуганно умолкает. Но Ася, ничего не поняв, счастливо улыбается.
— А я думала, что Варя давно легла… Что дома холод…
Ее сразу сморило в тепле. Она почти спит, пока ей растирают пальцы, поят чаем с клюквой, всовывают в рот теплый, душистый хлеб. Андрей и Варя хлопочут возле нее в полном молчании. Оба думают о том, что завтра предстоит самое страшное: сказать девочке, что сегодня под вечер ее мать умерла.
Какой школе приятно получить новичка вроде Женьки Перчихина? На родительском собрании одна мамаша прямо сказала: «Нельзя в классе держать такого негативиста». Ребята про это пронюхали, и пошло — Женька-Негативист. Слово понятное. Многие ребята увлекаются фото. Черное на негативе получается белым, а белое — черным. Хотите еще понятней? Женька не просто Женька, а Женька-Наоборот.Дома у Жени и вовсе не гладко. Стоит ему полниться в квартире Перчихиных, вещи словно бросаются врассыпную, — так уверяет Надежда Андреевна, мама.
Тема новой повести Наталии Лойко (1908–1987) — духовная стойкость советского человека в борьбе с болезнями, казалось бы неизлечимыми. Героиня повести Оксана Пылаева с помощью друзей преодолевает свой страх перед недугом и побеждает его.
За свою коротенькую жизнь Ася поглотила немало книжек, где самым несчастным ребенком был круглый сирота. И вот в голод, в разруху она осиротела сама. Ей страшно, теперь все ее могут обидеть, перехитрить… «Все очерствели потому, что бога забыли», — размышляет Ася.Ася провожает на фронт, на гражданскую войну, своего дядю — Андрея. Маленькая, в бархатном капоре, съехавшем набок, она стоит на площади возле вокзала, изнемогая от горьких дум. «Вся земля теперь неприютная, как эта площадь — замусоренная, взъерошенная, чужая» — так кажется Асе.Что же ее ожидает в новом, непонятном ей мире, какие люди займутся ее судьбой? Прежде, как помнится Асе, сирот забирали в приюты.
Эта книга о людях, покоряющих горы.Отношения дружбы, товарищества, соревнования, заботы о человеке царят в лагере альпинистов. Однако попадаются здесь и себялюбцы, молодые люди с легкомысленным взглядом на жизнь. Их эгоизм и зазнайство ведут к трагическим происшествиям.Суровая красота гор встает со страниц книги и заставляет полюбить их, проникнуться уважением к людям, штурмующим их вершины.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.