Дом горит, часы идут - [3]
У каждого человека есть ключевое слово. Своего рода пароль, с помощью которого проникаешь на глубину.
Для Роше важнее всего “ответственность”. Пребывание на этом свете для него не только подарок, но и обязанность.
Притом ведь не президент или император, а мировой судья! Мог бы вообще ни о чем не думать, кроме тех же карманников и извозчиков.
Да еще, конечно, о себе, любимом, кресле-качалке и теплом пледе, навевающих сладкие сны.
4.
Казалось бы: опять Роше лезет на рожон! Впрочем, при полном неравенстве условий он часто выходил победителем.
Порой вмешивался в такие области, которые людям просто не подвластны.
Что можно сделать, если Бог не дал детей? Надо просто принять это как должное.
Даже по такому тонкому поводу Константин Константинович имел независимое мнение.
Причем искать вторую половину не собирался. Как обычно, рассчитывал только на себя.
Не понимал, как можно отважиться на такой шаг лишь по той причине, что нелегко жить одному.
И вообще, как это без пафоса, блеска в глазах и ощущения того, что случилось что-то непоправимое!
Это у него от занятий сочинительством. Пусть результат его усилий скромный, но в данном случае важнее порыв.
Не бывает стихов без минутного восторга и приближающихся слез. Без уверенности, что это не ты пишешь, а кто-то водит твоей рукой.
Женитьба тоже требует вдохновения. Уж если это подчас случается, то всякий раз должно быть как впервые.
Такой человек Константин Константинович. Не представить, что он не только воспарял духом, но занимался прозаическими вещами.
Иногда, конечно, придет в голову: вот бы казенную бумагу начать как-нибудь эдак!
Мол, дождь, слякоть, тяжело на душе… Было бы странно, если бы погода была мерзейшая, а их ведомство сидело без дела.
5.
Как всегда, Константин Константинович не присоединился к большинству и остался в гордом одиночестве.
Что если это будет не вся семья, а лучшая ее половина? Не сварливая жена, вечно недовольная мужем, а умный и красивый сын?
Вот как просто – усыновить, и все… Обзавестись членом семьи гимназического возраста и нести за него ответственность.
Узнаете нашего героя? Взваливать на себя новые заботы у него всегда получалось.
Жизнь сразу потекла по-другому. С самого утра уже волнуешься: хорошо ли поел? тепло ли оделся? собрал ли портфель?
Так и крутишься целыми днями. Стараешься предупредить любое желание и вовремя помочь.
Как быстро они стали близкими людьми. Через несколько месяцев в пасынке проступили его собственные черты.
То подмигнет так, что сразу представляешь Роше. Или засмеется не обычным своим смехом, а словно позаимствованным у приемного отца.
6.
Опасно бывает заноситься. Лучше бы он не делал попыток заглянуть в будущее.
Жил бы себе, поживал в этом конкретном дне. Радовался пятерке сына и сетовал на то, что он получил в драке синяк.
Думаете, этого недостаточно? Отсутствие событий иногда становится главной радостью.
Вот бы так и автору исторического повествования. На какие-то вещи закрывать глаза.
Смерть Сережи Левченко правильней было бы проскочить.
Мимо, мимо ноября тысяча восемьсот девяносто седьмого года. Самую большую скорость разовьем около двадцать шестого ноября.
Нет, все же так не выходит. Раз мы решили распутать этот клубок, то лучше обойтись без разрывов.
Правда, и рьяность ни к чему. Уже тем выразим понимание ситуации, что не станем в нее вторгаться.
Просто упомянем о том, что Роше целыми днями не отходил от больного Сергея, а потом закрыл ему глаза.
Это тоже отцовская обязанность. Если ты назвался этим именем, то должен пройти через все.
7.
На житомирском Русском кладбище с восьмидесятых годов позапрошлого века возникла своего рода грибница.
Сперва из жизни ушел отец, потом мачеха, а теперь пасынок. Когда тут найдется место ему, семейство можно будет считать в сборе.
Памятники стоят так близко друг к другу, что сразу угадываешь характер всех участников сообщества.
Серый гранитный крест Константина Егоровича Роше, утвердившийся на большом камне, виден с любого расстояния.
Так и человек был видный. Не зря за заслуги на поприще военной инженерии он получил потомственное дворянство.
Иное дело памятник его супруги, Александры Саломатиной, многолетней надзирательницы житомирских гимназий.
Хотя в должности угадывается чуть ли не обещание наказания, но все же в ней преобладали женские качества.
Потому и в надгробии есть что-то затейливое. Когда бы не обстоятельства места, эту башенку можно было бы принять за фрагмент трюмо.
При жизни между супругами тоже существовало разделение. Долгие годы бас старшего Роше смягчался дискантом жены.
Зато могила Сережи Левченко вышла какая-то неопределенная. Говоря в наших терминах, бесхарактерная.
Ведь Сережа только начинал. Если будущее и проглядывало, то лишь как некая возможность.
Спи, милый мальчик, под бронзовым крестом. Вместе с тобой здесь упокоилось все, что не случилось в твоей судьбе.
А ведь мог, мог добиться многого… Уж очень важные уроки он получил от приемного отца.
Тут только и остается, что помолчать. Константин Константинович тоже так чувствовал: вроде надо сказать что-то, но слов почему-то нет.
8.
Иногда чужую смерть так же невозможно пережить, как свою собственную.
Петербургский писатель и ученый Александр Ласкин предлагает свой взгляд на Петербург-Ленинград двадцатого столетия – история (в том числе, и история культуры) прошлого века открывается ему через судьбу казалась бы рядовой петербурженки Зои Борисовны Томашевской (1922–2010). Ее биография буквально переполнена удивительными событиями. Это была необычайно насыщенная жизнь – впрочем, какой еще может быть жизнь рядом с Ахматовой, Зощенко и Бродским?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Около пятидесяти лет петербургский прозаик, драматург, сценарист Семен Ласкин (1930–2005) вел дневник. Двадцать четыре тетради вместили в себя огромное количество лиц и событий. Есть здесь «сквозные» герои, проходящие почти через все записи, – В. Аксенов, Г. Гор, И. Авербах, Д. Гранин, а есть встречи, не имевшие продолжения, но запомнившиеся навсегда, – с А. Ахматовой, И. Эренбургом, В. Кавериным. Всю жизнь Ласкин увлекался живописью, и рассказы о дружбе с петербургскими художниками А. Самохваловым, П. Кондратьевым, Р. Фрумаком, И. Зисманом образуют здесь отдельный сюжет.
О чем шушукаются беженцы? Как в Сочи варят суп из воробья? Какое мороженое едят миллиардеры? Как это началось и когда закончится? В «Библии бедных» литература точна, как журналистика, а журналистика красива, как литература. «Новый завет» – репортажи из самых опасных и необычных мест. «Ветхий завет» – поэтичные рассказы про зубодробительную повседневность. «Апокрифы» – наша история, вывернутая наизнанку.Евгений Бабушкин – лауреат премии «Дебют» и премии Горчева, самый многообещающий рассказчик своего поколения – написал первую книгу.
Последние два романа Александра Лыскова – «Красный закат в конце июня» (2014 г.) и «Медленный фокстрот в сельском клубе» (2016 г.) – составили своеобразную дилогию. «Старое вино «Легенды Архары» завершает цикл.Вот что говорит автор о своей новой книге: «После долгого отсутствия приезжаешь в родной город и видишь – знакомым в нём осталось лишь название, как на пустой конфетной обёртке…Архангельск…Я жил в нём, когда говорилось кратко: Архара…Тот город навсегда ушёл в историю. И чем дальше погружался он в пучину лет, тем ярче становились мои воспоминания о нём…Бойкая Архара живёт в моём сердце.
Есть на свете такая Страна Хламов, или же, как ее чаще называют сами хламы – Хламия. Точнее, это даже никакая не страна, а всего лишь небольшое местечко, где теснятся одноэтажные деревянные и каменные домишки, окруженные со всех сторон Высоким квадратным забором. Тому, кто впервые попадает сюда, кажется, будто он оказался на дне глубокого сумрачного колодца, выбраться из которого невозможно, – настолько высок этот забор. Сами же хламы, родившиеся и выросшие здесь, к подобным сравнениям, разумеется, не прибегают…
В третьем томе четырехтомного собрания сочинений японского писателя Кобо Абэ представлены глубоко психологичный роман о трагедии человека в мире зла «Тайное свидание» (1977) и роман «Вошедшие в ковчег» (1984), в котором писатель в гротескной форме повествует о судьбах человечества, стоящего на пороге ядерной или экологической катастрофы.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
Книга «Ватиканские народные сказки» является попыткой продолжения литературной традиции Эдварда Лира, Льюиса Кэрролла, Даниила Хармса. Сказки – всецело плод фантазии автора.Шутка – это тот основной инструмент, с помощью которого автор обрабатывает свой материал. Действие происходит в условном «хронотопе» сказки, или, иначе говоря, нигде и никогда. Обширная Ватиканская держава призрачна: у неё есть центр (Ватикан) и сплошная периферия, будь то глухой лес, бескрайние прерии, неприступные горы – не важно, – где и разворачивается сюжет очередной сказки, куда отправляются совершать свои подвиги ватиканские герои, и откуда приходят герои антиватиканские.