Дом дневной, дом ночной - [17]

EGO DORMIO ЕТ COR MEUM VIGILAT [5]

— Эх, Марта, Марта, до всего-то тебе есть дело, — сказал Имярек Марте, наткнувшись на нее на дороге, когда та прутиком ковыряла канавки для стока воды.

Потом Имярек, толкая перед собой велосипед, зашагал в Новую Руду за сигаретами. Я видела их из окна. Марта, управившись со своими канавками, осторожно спустилась вниз. Трава стояла уже высокая, собственно говоря, поспела для сенокоса. Мне казалось, что даже здесь я ощущаю дух Марты — запах ее серой кофты, седых волос, тонкой и нежной кожи. Так пахнут вещи, залежавшиеся в одном месте. А потому это особенно чувствуется в старых домах. Запах того, что некогда было текучим и мягким, а теперь застыло — не умерло, а лишь застыло, и смерть в общем-то ему не грозит. Растворенный в воде и забытый желатин. Каемка от киселя, присохшая к краешку блюдца. А еще это запах сна, которым пропиталась постель. Запах потери сознания — так пахнет кожа, когда наконец тебя приведут в чувство уколом, встряхнут, похлопают по щеке. Так же пахнет наше собственное дыхание. Когда прильнешь лицом к окну — взглянуть, что там снаружи, — а дыхание, отраженное стеклом, возвращается к тебе обратно.

Так пахнут старики. Марта была старая, хотя и не так уж, чтоб очень. Если бы и сейчас продолжалось прошлое, если бы я была молода, как тогда, когда работала в отделении для престарелых, Марта казалась бы мне очень старой. Шаркала бы по нагретым сухим воздухом коридорам с пластиковым пакетом в руке. От безделья ее ногти зарастали бы кожицей.

Днем мы поехали в Вамбежице к столяру, которого порекомендовал мне кто-то из деревенских. Закончив с ним все дела, мы отправились в базилику. Марта была там давно, раз или два, хотя и жила совсем близко. Она выглядела растроганной. Дольше всего рассматривала благодарственные иконки, развешанные в боковых нефах, — знак человеческой признательности, выраженной в картинках: комикс, повествующий о всевозможных бедствиях и счастливых исходах. Десятки коротких историй о болезнях, преображениях и обращениях. Парад давнишней моды. Немецкие лапидарные надписи. Свидетельства существования чудес. Сводчатые, затененные галереи.

На ступенях базилики мы в молчании ели водянистое мороженое, от которого стало холодно, и, чтобы согреться, расшевелить тела, застывшие от произведенных на нас храмом впечатлений, мы решили пройтись по узким дорожкам Крестного Пути. Там Марта вдруг радостно указала мне на одну из фигур.

На кресте была распята женщина или девушка в столь облегающем платье, что ее грудь под слоем краски казалась обнаженной. Косы изящно окаймляли печальное лицо из шершавого камня — можно было подумать, что камень, из которого оно вырезано, выветривался быстрее. Из-под платья высовывался башмачок, вторая стопа босая, и по этим деталям я узнала фигурку, которая висит в часовенке по дороге к Агнешке. У той, правда, была борода, и я всегда считала, что это Христос, но в очень длинном одеянии. Снизу была надпись «Sanc. Wilgefortis. Ego dormio et cor meum vigilat»; Марта сказала, что это святая Печаль.

Потом начался дождь, и вдруг повеяло запахом свежей зелени. Городок был почти пустой. В сувенирной лавке Марта купила себе уцененную деревянную шкатулку с надписью «На память о Вамбежице». А я среди книжиц с житиями святых по одному злотому за штуку нашла то, что и полагается найти в такой день: житие Святой Кюммернис, называемой также Вильгефортис, с непронумерованными страницами, без указания автора, года и места издания, только на обложке, в верхнем правом углу кто-то перечеркнул цену «30 грошей» и написал «10 тысяч».

ЖИТИЕ КЮММЕРНИС ИЗ ШЁНАУ, ЗАПИСАННОЕ ПРИ СОДЕЙСТВИИ ДУХА СВЯТОГО И НАСТОЯТЕЛЬНИЦЫ МОНАСТЫРЯ СЕСТЕР-БЕНЕДИКТИНОК В КЛОСТЕРЕ МОНАХОМ ПАСХАЛИСОМ

I. Вознамерившись описать житие Кюммернис, я взываю к исполняющему ее Святому Духу, дабы Он так же, как ее наделил редкостными добродетелями и ниспослал ей благодать мученической смерти, так и мне дал красноречие и гибкость мысли, чтобы события ее жизни я изложил достоверно и по порядку и сумел облечь их в слова. Ибо я человек простой и неученый, ко всему прочему непросветленный, и изящество слога не моя стихия. Посему приношу извинения за бесхитростность, а может, наивность и дерзновенность, с коими я принимаюсь за описание жизни и смерти личности столь необычной, сколь и великой, и достойной столь же необычного и великого пера. Цель моего труда благочестива — я желаю засвидетельствовать правду и записать то, что хотя и случилось за много лет до моего появления на свет, но воистину имело место. И дабы закрыть уста тем, которые, не ведая ничего о ней, говорят, якобы ее не было.

НАЧАЛО ЖИЗНЕОПИСАНИЯ КЮММЕРНИС

II. Кюммернис родилась несовершенной, по разумению своего отца, однако же в том смысле, какой приписывают несовершенству люди, — ибо отец ее желал сына. Но иногда несовершенство в мире людей суть совершенство для Бога. Она была шестой дочерью в семье. Мать ее умерла родами, а потому, можно сказать, их пути разминулись — одна пришла, вторая ушла. Кюммернис получила при крещении имя Вильгефортис, или Вильга